«Может статься, погрешили сыны мои 
и похулили Бога в сердце своем?»

«Отколе приходишь ты?»

«От обхода земли, 
от скитаний по ней».

«Приметило ли сердце твое
раба моего, 
Иова?
Ведь нет на земле мужа, как он: 
прост, и праведен, 
и богобоязнен, и далек от зла!»

«Разве не за мзду богобоязнен Иов?

Не Ты ли кругом оградил его,
и дом его,
и все, что его?
Дело рук его Ты благословил,
разошлись по земле его стада.

Но — протяни-ка руку Твою,
дотронься до всего, что есть у него;
разве не похулит он Тебя 
в лицо Тебе?»

«Вот — все, что его, в руке твоей; 
лишь на него не простри руки твоей!»

«Орали на пашне волы
и ослицы подле паслись,
как напали савеяне
и взяли их,
а отроков сразили острием меча,
и спасся я один,
дабы известить тебя!»

«Огонь Божий ниспал с небес, овец и
пастухов попалил и пожрал; и спасся я
один, дабы известить тебя!»

«В три отряда халдеи сошлись,
и напали на верблюдов,
и взяли их,
а отроков сразили острием меча,
и спасся я один,
дабы известить тебя!»

«Сыны твои
и дочери твои
ели и пили вино
в доме брата своего первородного;
и вот великий вихрь
с того края пустыни пришел,
и сотряс он четыре угла
дома того,
и пал дом на юных, и они мертвы;
и спасся я один,
дабы известить тебя!»

«Наг вышел я из родимых недр 
и наг возвращусь назад. 
Господь дал, Господь взял — 
благословенно имя Господне!»

ГЛАВА 2

«Отколе приходишь ты?»

«От обхода земли, 
от скитаний по ней».

«Приметило ли сердце твое
раба моего
Иова?
Ведь нет на земле мужа, как он:
прост, и праведен,
и богобоязнен, и далек от зла.
И доселе тверд он в простоте своей;
а ты наущал меня на него,
ища погубить его без вины!»

«Кожа за кожу! — 
и все, что имеет муж, 
отдаст он за жизнь свою. 
Нет — протяни-ка руку твою, 
дотронься до кости его 
и плоти его: 
разве не похулит он тебя 
в лицо тебе?»

«Вот — он в руке твоей; 
лишь дыханье его сохрани!»

«Ты все еще тверд в простоте твоей?
Похули Бога — и умри!»

«Словно одна из безумных жен, 
так молвила ты! 
Приемлем мы от Бога добро — 
ужели не примем от Него зло?»

ГЛАВА 3

«Да сгинет день, в который рожден я, 
и ночь, что сказала: «зачат муж»!

День тот — да будет он тьма,
Бог с высот да не взыщет его,
да не сияет ему свет!

Смертная тень да емлет его, 
да обложит его мгла, 
затмение да ужаснет!

Ночь та—да обладает ею мрак, 
Да не причтется она к дням годовым, 
в месячный круг да не войдет! 
Ночь та — да будет неплодна она, 
да не звучит в ней веселья клик!

Да проклянут ее клянущие день, 
те, что храбры Левиафана ярить!

Да тмятся звезды утра ее,
пусть ждет лучей, но они не придут,
пусть не узрит зениц зари,—

за то, что не затворила родимых недр, 
не сокрыла горя от глаз моих!

Зачем не умер я при исходе из чрева и
не сгинул, выйдя из недр? Зачем колени
держали меня, к чему питали меня
сосцы?

Как недоноску, не жить бы мне, 
как младенцам, что не зрели свет!

Тогда лежал бы я, дремля,
спал бы и был в покое,
среди царей и советных вельмож,
что зиждут себе строенья гробниц,
среди князей, у которых злато,
полнящих серебром домы свои.
Там кончается ярость злых,
там отдыхает, кто утомлен;
узники в кругу своем не знают тревог,
не слышат голоса палача;
малый и великий там равны,
пред господином волен раб.

На что Он дает страдальцу свет 
и жизнь тому, кто душой удручен, 
кто хочет смерти, и нет ее, 
кто рад бы добыть ее, как клад,
до восторга бы возликовал 
и восхитился, обретя гроб, — 
мужу, чей путь скрыт, 
кому поставил преграду Бог?

Вместо хлеба моего мне вздохи мои, 
и льются, как воды, стоны мои, 
ведь чего я ужасался, постигло меня, 
и чего я боялся, приходит ко мне. 
Нет мне затишья, и нет мне покоя, 
и нет мне мира, но пришла смута!»

ГЛАВА 4

«Попытаешь слово — тебе досадишь; 
но в чьих силах сдержать речь?

Бывало, многих ты вразумлял, 
возвращал ослабевшей длани мощь,
поднимало падшего слово твое, 
и колено дрожащее ты укреплял. 
А дошло до тебя — и ты без сил, 
коснулось тебя — и ты смущен? 
Не страх ли Божий — надежда твоя, 
не праведность ли твоя — упованье твое?

Припомни: когда чистый погиб
и где справедливый был стерт?
Насколько я видел, пахарь беды
и сеятель зол пожнут посев.
От дуновенья Божья сгинут они,
истают от дыханья гнева Его.
Глас льва, и рычащего зык,
и зубы львят исчезнут;
и погиб без добычи ярый лев,
и рассеяны отродья львицы.

И прокралось слово ко мне —
лишь отзвук до уха дошел —
при раздумьях от видений, в ночи,
когда сон людей бывает глубок;
схватил меня страх, и дрожь
кости мои сотрясла,
и овеял лицо мое дух,
и дыбом поднялись власы.

И стал пред очами зрак, — 
не распознать вида его, — 
лишь повеяло, и слышу слова?
«Человек ли пред Богом прав, 
перед Творцом своим чист ли муж? 
Вот, не верит Он и Слугам Своим, 
и в Ангелах обличает порок. 
Что сказать о тех, чей дом 
из глины и стоит на пыли?
Их раздавят, как моль, 
к вечеру их рассекут, 
они сгинут — не приметит никто. 
Исторгается у шатра их вервь,
и не в мудрости умирают они».

ГЛАВА 5

Взывай же! Кто даст ответ?
Кого из Святых призовешь?
Так, глупца убивает гнев, 
и неискусного губит пыл.

Я видел: возрастал глупец,
но вдруг иссохла пажить его;
нет счастья его сынам,
у врат их бьют, не поможет никто,
и жатву их алчный пожрал,
и снопы их бедность берет,
скудость съедает добро.

Не из праха растет беда, 
и не из почвы восстает скорбь; 
но рожден человек страдать, 
как искры — возлетать ввысь.

Но я бы к Силе Божьей воззвал
и Богу вверил бы дело мое,
Творящему скрытое от ума
и дивные без меры дела,
Дающему дождь на лицо земли,
Посылающему воды на лицо полей,
Возвышающему тех, кто пал —
и спасаются те, кто скорбят,—
Разрушающему умысел хитрецов,
так что руки их затеянного не совершлт,
Уловляющему лукавцев в их же сеть,—
и умысел мудрых посрамлен:
среди бела дня найдет на них мрак,
и в полдень собьются они с пути;
Бог избавляет от меча, и от лжи,
и от рук насильников того, кто нищ,—
и немощному надежда есть,
и злоба затворяет свои уста.

Так, 
блажен, кого обличит Бог,
и наказанья от Крепкого не отвергай!
Ибо Он уязвит, и Он исцелит,
Он бьет, и врачуют руки Его.
В шести бедах спасет тебя,
и в седьмой не коснется тебя зло;
в голод избавит от смерти тебя
и на войне — от силы меча.
От злого языка будешь укрыт,
не убоишься прихода нужды.
Нужде и гладу посмеешься ты.
и зверя земли не страшись:
ибо с камнями поля у тебя союз,
и зверь поля в мире с тобой.
И узнаешь, что дом твой цел,
оглядишь двор твой — и ущерба ни в чем,
и узнаешь, что обильно потомство твое,
и отпрыски твои, как трава земли.
Созрев до конца, сойдешь ты в гроб,
как сноп, что собран во время свое.

Ибо вот,
мы это испытали, и верно все;
услышь и ты и заметь для себя!»

ГЛАВА 6

«Если бы взвесить скорбь мою 
и боль мою положить на весы!
Тяжелее она, чем песок морей;
оттого и дики слова мои!

Ибо стрелы Крепкого настигли меня,
и дух мой ядом их напоен,
и ужасы Божьи мне грозят.
Ревет ли дикий осел на траве,
и мычит ли бык над кормом своим,
и пресное ли без соли едят,
и есть ли вкус в белке яйца?
Да, чем гнушается душа моя,
то дано мне в тошную пищу мою!

О, когда бы сбылась просьба моя
и надежду мою исполнил Бог!
Соизволил бы Он сокрушить меня,
простер бы руку Свою сразить меня!
Тогда была бы отрада мне,
и я веселился бы средь муки злой!

Ибо слов Святого не предал я.

Что моя сила, чтоб терпеть и ждать,
и что моя цель, чтобы длить жизнь?
Разве твердость камней — твердость моя
и разве из меди плоть моя?
Не ушла ли помощь моя от меня
и разве осталась опора мне?

Кто друга своего не жалеет в беде,
тот оставляет пред Крепким страх.
Ненадежны братья мои, как поток
и как вешние воды, что скоро сойдут.
Ручьи мутнеют от талого льда
и принимают в себя снег,—
но в летнее время пропадают они
и в жару исчезают с лица земли.
Люди отходят от пути своего,
заходят в пустыню и гибнут там:
караваны из Темы ищут ручей,
путники из Савы уповают на него, 
но посрамлены они в надежде своей,
приходят на место и терпят стыд. 
Вот что стали вы для меня! 
Увидели ужас, и страх вас взял.

Что я, прошу: «Дайте мне,
и заплатите за меня от ваших щедрот»
Говорю ли: «Вырвите из рук врага,
из рук злодеев искупите меня»?
Вы наставьте меня, и я замолчу;
и в чем я неправ, скажите мне!
Разве обидит правдивая речь?
Но что укоризна одного из вас?
Думаете ли словами вершить суд,
а слова отчаявшегося — ничто?
Вы мечете жребий о сироте,
и друга своего продаете вы.

Ныне соизвольте вглядеться в меня: 
что же, лгу ли я вам в лицо?
Отступитесь, да не будет зла,
отступитесь же — ведь я прав! 
Развена языке моем ложь, 
не распознаёт худого моя гортань?

ГЛАВА 7

Не повинность ли несет человек на земле, 
и не срок ли наемника — срок его?
Как раб, что изнывает по тени ночной, 
и наемник, что ждет платы своей, 
так и я принял месяцы зла, 
и ночи скорби отсчитаны мне. 
Ложась, думаю: «Скорей бы встать!» — 
и ворочаюсь от вечера до утра. 
В червях и язвах тело мое, 
и на коже моей струп и гной. 
Мелькают мои дни, как ткацкий челнок, 
и без упованья спешат к концу.

Вспомни, что дуновение — жизнь моя; 
уж не видать счастья глазам моим! 
Видящий больше не увидит меня: 
воззрят Твои очи, а меня — нет.

Редеет облако, уходит оно:
так сошедший долу не выйдет вспять.
В дом свой не вернется он,
и место его не вспомнит о нем.

Потому не удержу я уст моих,
и в утеснении духа моего скажу,
и пожалуюсь в удручении души моей!

Разве я пучина и разве я змий,
что ты приставляешь ко мне дозор?
Чуть помыслю: «Утешит меня постель моя,
и подымет мою горесть ложе мое»,—
как Ты снами ужасаешь меня
и наводишь на меня морок ночной!
Не дышать хотела бы моя душа;
лучше смерть, чем моя боль!
Довольно с меня! Не вечно мне жить.
Отступи от меня! Мои дни — вздох.

Что есть человек, что Ты отличил его,
занимаешь им мысли Твои, каждое утро
вспоминаешь о нем, испытуешь его каждый
миг? Когда отведешь Ты от меня взор,
отпустишь меня сглотнуть слюну?

Пусть я погрешил,—
Тебе что я сделал, Соглядатай мой?
Зачем Ты поставил меня, как цель для стрел,
и сам для себя я в тягость стал?
Почему Ты не простишь мой грех
и не взглянешь мимо вины моей?
Ибо ныне во прах ложусь я:
будешь искать меня, а меня нет».

ГЛАВА 8

«Долго ты будешь говорить так?
Шумный ветер — твои слова!

Ужели суд Свой извращает Бог
и Крепкий извращает правду Свою?
Погрешили пред Ним сыны твои,
и во власть вины их предал Он их.
Но если взыскуешь Бога ты
и с мольбою Крепкого призовешь
и если чист и праведен ты,—
Он нынче же встанет над тобой
и умирит место твоей правоты;
и если начало твое мало,
то велик будет твой конец!
Расспроси-ка старинных людей
и вникни в то, что дознали отцы;
ведь вчерашние мы, у нас знанья — нет,
ибо наши дни на земле — тень.
Не поучат ли они, не вразумят ли тебя,
из сердца своего не извлекут ли слова?

«Растет ли тростник, где топи нет,
и встает ли камыш, где нет воды?
Еще он свеж, не созрел для ножа,
как вдруг сохнет прежде всех трав.
Вот участь тех, кто о Боге забыл,
и надежда отступника придет к концу —
на нити висит упование его,
и безопасность его — как ткань паука:
обопрется о дом свой— и не устоит,
схватится за него — и рухнет с ним.

Вот он возрастает в полном соку,
за сад тянутся ветви его,
корни его оплели скалу
и между камней пробили путь,—
но когда вырвут его с места его,
его место скажет: «Не знаю тебя!»
Вот радость пути его!
А другие вырастают из земли».

Вот, Бог не отвергает того, кто прост, 
и не держит руку творящих зло. 
Он еще наполнит смехом твой рот 
и ликованьем — твои уста.
Ненавидящие тебя оденутся в стыд, 
и шатра нечестивых больше нет!»

ГЛABA 9

«Воистину, знаю, что это так: 
но будет ли человек перед Богом прав? 
Если б захотели судиться с Ним, 
из тысячи ни один не даст ответ.

Мыслью мудр, силой могущ,—
кто спорил с Ним и остался здрав?
Он горы движет, неслышно как,
и рушит их во гневе Своем;
Он сдвигает землю с места ее,
и дрожат устои ее;
Он молвит солнцу, и не светит оно,
и держит звезды под печатью Своей;
Он один простирает небеса
и превыше морей совершает путь;
Он создал Медведицу и Кесиль,
Семизвездье и домы южных планет;
дивны и непостижны дола Его,
и чудесам Его нет числа!

Вот, пройдет Он предо мной, и не увижу Его,
пронесется мимо, и не примечу Его; 
вот, схватит, и кто возбранит Ему? 
Кто спросит Его: «Что творишь?»

Гнева Своего не сдержит Бог: 
слуги Рахава падут пред ним! 
Что я? Мне ли отвечать Ему, 
для спора с ним подбирать слова? 
Пусть правда — моя, но я смолчу, 
должен умолять Судью моего. 
Если б звал я и явился Он, 
я не верю, что Он бы слушал меня. 
В вихре налетел Он на меня, 
без вины умножил раны мои, 
не дает мне перевести дух, 
но горечью пресыщает меня!

Если дело в силе — могущ Он;
а если в правде — кто рассудит меня?

Пусть прав я — осудят Его уста, 
пусть прост — но Он отыщет вину!

Правда моя! Мне все равно,
не нужна мне моя жизнь!
Да, все едино, говорю я:
простец иль злодей — обоим казнь!
Когда убивает Его бич,
ужасу невинных смеется Он.
Предал Он землю во власть злых,
завесил лица судей земли;
а если не Он, кто еще?

Быстрей гонцов бегут мои дни, 
доброго не видя, уходят прочь, 
несутся, как легкие ладьи, 
как орел, что летит на добычу свою!

Сказать ли: «Забуду мою печаль,
изменю лицо и буду бодр»? 
Дрожь меня берет от моих бед — 
знаю, не оправдает Он меня! 
Все равно буду виновен я; 
для чего же напрасно томлюсь?

Когда бы талым снегом омылся я 
и щелоком очистил руки мои, 
и тогда бы Ты в яму погрузил меня, 
и побрезговали мной одежды мои!

Ведь не человек Он, как я, чтоб ответить Ему,
чтобы вместе нам предстать на суд.
Между нами посредника нет,
чтоб руку возложить на обоих нас.

Пусть уберет Он от меня розгу Свою, 
чтоб угроза Его не ужасала меня — 
тогда стану говорить, не страшась Его: 
дело мое неладно идет!

ГЛABA 10

Тошной стала мне моя жизнь!
Жалобам моим волю дам,
в горечи души моей заговорю!
Скажу Богу: не засуживай меня,
открой, за что Ты на меня напал?	
Что за выгода Тебе неправду творить,
отвергать творение Твоих же рук,
а над умыслом злых являть свет?

Разве плотские очи у Тебя 
и разве зришь Ты, как зрит человек; 
разве дни Твои, как человека дни, 
и, как дни мужа,— годы Твои, — 
что Ты допытываешься о моей
вине и о грехе моем чинишь сыск, 
хоть ведомо Тебе, что невинен я? 
А из Твоих рук не избавит никто.

Твои руки дали мне вид;
а после Ты обернулся — и меня сгубил!
Вспомни, что из глины Ты создал меня —
а ныне возвращаешь меня в прах!
Не Ты ли вылил меня, как молоко,
и, как творог, сгустил меня?
Кожей и мясом Ты облек меня,
костями и жилами скрепил меня,
жизнь и милость даровал Ты мне,
и я дышал, Тобою храним.

Но вот что скрывал Ты в сердце Твоем —
знаю, вот что у Тебя на уме;
Ты выследишь меня, чуть погрешу,
и больше мне чистым не быть!

Если виновен я — горе мне!
А если прав — мне головы не поднять:
я насыщен стыдом и горем пьян.

Чуть ободрюсь, Ты травишь меня, как льва,
противу меня дивно велик:
пóслуха за пóслухом выводишь Ты,
умножаешь ярость Твою,
и новая рать на меня идет!

Зачем Ты из чрева вывел меня? 
Пускай бы я умер, не увиден никем, 
как будто и не было меня, 
из утробы в могилу перенесен!

Вот, недолги дни мои!
Отступи ж от меня и дай вздохнуть,
прежде, чем без возврата уйду
в страну, где мрак и смертная тень,
где темная темень и мерцает мгла,
в ту неустроенную страну,
где даже и самый свет — тьма».

ГЛАВА 11

«Разве суеслову не найдется ответ 
и сильный в речах останется прав?
Похвальба твоя заткнет ли людям рты, 
чтобы ты без помехи глумиться мог, 
говоря: «Верно учение мое, 
и чист я в глазах Твоих»?

Однако! Если бы заговорил Бог, 
и отверз для тебя уста Свои, 
и тайны премудрости возвестил — 
вдвое больше  увидел бы ты 
и понял, что Бог для тебя 
оставил без кары часть грехов!

Глубины Божьи измеришь ли ты,
познаешь ли Крепкого до конца?
Он выше небес — что сможешь ты?
Глубже преисподней — что знаешь ты? 
Протяженней земли мера Его,
пространнее, чем моря.

Если пройдет Он и в темницу запрет,
созовет суд — кто возбранит?
Ибо ведает лукавых Он,
и видит порок, и не оставит его.
Пустоголовый наберется ума,
и запомнит науку дикий осел.

Если ты управишь сердце твое 
и к Нему прострешь руки твои,—
удалишь скверну с руки твоей, 
из шатра твоего прогонишь порок,
тогда вознесешь беспорочно лицо твое,
не убоишься и будешь тверд.
Так, ты позабудешь скорбь свою;
она будет для тебя, как вода, что ушла.
Светлее полудня воссияет жизнь,
и утренним светом озарится мрак.
Будешь спокоен и надеждой богат;
ты огражден отовсюду, чтоб в мире спать;
возляжешь, и грозящего тебе нет,
и многие будут угождать тебе!

Между тем истают очи злых,
и убежище их падет,
и надежда их — смертный вздох».

ГЛАВА 12

«Воистину, люди,— вы одни, 
и вместе с вами мудрость умрет! 
Но у меня есть ум, как у вас, — 
и кто же не знает того, что вы?

Смешон я стал для друга моего — 
я, кто к Богу взывал, внимаем им; 
да, смешон праведный и простой! 
Кто в покое, смеется чужой беде, 
толкает того, чья нога скользит!

Благополучны разбойничьи шатры,
раздражающие Бога имеют покой,
потому что им Бог — сила их.

Но спроси-ка у скота — он скажет тебе; 
у птицы — и она возвестит тебе; 
у земли — и она вразумит тебя; 
и поведают тебе рыбы морей, —

есть ли тот, кто не узнал бы от них, 
что это все сотворил Господь, 
в чьей руке — дыхание всего, что живет, 
и всякой человеческой плоти дух?

Не пробует ли ухо слова, 
как рот, что отведывает вкус яств? 
Разве в старцах мудрость живет 
или в дряхлолетних явлен ум?

И мудрость и мощь — все у Него:
у Него — совет, у Него — ум.
Что Он разрушит, не воздвигнется вновь;
кою Он заточит, не выйдет вновь.
Он сдержит воды — и придет сушь;
пустит — и они взроют прах.
Сила и удача — в Его руке;
обман и обманувшийся — во власти Его.

Мужей совета помрачает Он 
и делает глупцами судей земли; 
расторгает узы царей 
и возлагает запон на чресла их; 
священников понуждает босыми идти 
и могучих повергает во прах; 
отнимает речь у опытных мужей 
и лишает старцев силы ума; 
обильно изливает на знатных срам 
и ослабляет пояс борцов!

Отверзает Он сокрытое во тьме 
и выводит затененное на свет:

умножает народы и губит их, 
расселяет племена и обращает в ничто, 
отнимает ум у народных вождей 
и ведет в пустыню, где нет пути, — 
ощупью, без света бредут они, 
как пьяные, шатаются в темноте!

ГЛАВА 13

Вот, все это видело око мое, 
мое ухо слыхало и приметил ум; 
что знаете вы, знаю и я 
и не отстал от вас ни на пядь!

Жалобу Крепкому хочу принесть 
и с Богом спорить о праве моем;
а вы — слагатели поддельных слов,
худые лекари вы все!
Хоть бы вы, по крайности, умели смолчать! 
И это слишком мудро для вас.

Выслушайте же доводы мои, 
вникните в укоризны моих уст! 
Или вы для Бога будете лгать 
и неправду возвещать ради Него, 
в угоду Ему кривить душой,
в споре выгораживать Его?

Что будет, если Он испытает вас?
Как человеку лгут, солжете ль Ему?
Рассудит и осудит вас Он
за то, что вы таитесь и кривите душой.
Иль величие Его не грозно для Вас
и страх перед Ним не нападает на вас?
Ваши умствования — зола,
и оплот ваш — глиняный оплот.

Замолчите, и я буду говорить,
пусть, что будет, то будет со мной!
Плоть мою я взял в зубы мои
и душу мою держу рукой моей!
Пусть убьет Он меня — я надеюсь на Него;
только б защитить мне пред лицом Его
пути мои!
И это было б спасением мне,
ибо отступник не пойдет пред лице Его.

Слушайте, выслушайте слово мое,
пусть речь моя дойдет до ваших ушей!
Вот, судебное дело начал я
и знаю, что добьюсь правды моей.
Кто может оспорить меня?
Тогда бы я затихнул и угас!

Только двух вещей не делай со мной,
чтобы не прятаться мне от лица Твоего:
сними с меня руку Твою
и ужас Твой пусть не мучит меня!
Тогда окликай, а я отзовусь;
или я спрошу, а Ты отвечай!

Сколько у меня пороков и грехов?
Вину мою и грех мой покажи мне!
Для чего скрываешь Ты лицо Твое 
и почитаешь меня Твоим врагом? 
Это значит крушить опавший лист 
и гоняться за соломинкой сухой, 
что распадается, словно гниль, 
словно съеденная молью ткань, — 
когда Ты пишешь горькое на меня 
и грехи юности вспоминаешь мне, 
забиваешь в колодки ноги мои, 
подстерегаешь каждый мой шаг, 
выслеживаешь ног моих следы!

ГЛАВА 14

Человек, рожденный женой, 
скуден днями, но скорбью богат; 
он выходит и никнет, как цветок, 
ускользает, как тень, и не устоит. 
И на него Ты отверзаешь очи Твои? 
И меня требуешь к суду с Тобой? 
Кто родится от нечистого чист? 
Ни один!

Если сосчитаны дни его
и число его месяцев у Тебя,
если Ты положил ему предел,
которого он не перейдет,—
отойди от него, чтоб он отдохнул,
как наемник, порадовался своему дню!

Да, для дерева надежда есть,
что оно, и срубленное, оживет
и побеги станет пускать вновь;
пусть одряхлел в земле корень его
и обрубок ствола омертвел в пыли —
чуть дохнет влагой, зеленеет оно,
как саженец, выгоняет ветвь в рост.
А человек умирает — и его нет;
отходит — и где его искать?
Если воды в озере пропадут,
иссякнет и высохнет ручей;
так человек — ложится, и не встанет вновь,
не проснется до скончания небес, не
воспрянет от своего сна.

О, пусть бы Ты в преисподней сокрыл меня 
и
прятал, покуда не пройдет твой гнев, 
на время
— а потом вспомнил меня! 
Но будет ли по
смерти жив человек?

Я ждал бы все отсчитанные мне дни, 
покуда не придут меня сменить; 
но отзовусь, когда Ты окликнешь меня, 
умилившись над творением Твоих рук! 
Более б Ты шагов моих не считал,
перестал бы выслеживать мой грех; 
была б вина моя упрятана под сургуч, 
и провинность мою Ты бы покрыл.

Но рушится, изничтожается гора, 
и скала сходит с места своего; 
камни подтачивает ток струи, 
землю смывает разлив воды,—
так надежду человека ничтожишь Ты!
Теснишь его до конца, и он уйдет;
исказишь его лик и отошлешь прочь. 
В чести ль его дети, не знает он; 
обижают ли их, не приметит он; 
лишь о себе тело его болит 
и о себе плачет его душа!»

ГЛАВА 15

«Ветреным ли веденьем ответит мудрец,
вихрем обуреваемый внутри себя, 
возражая
словами тщеты 
и речью, в которой проку нет?

Притом ты разрушаешь святой страх 
и молитву к Богу вменяешь в ничто!
Искусились в нечестии твои уста, 
и язык лукавых избран тобой. 
Твой рот обвиняет тебя, не я, 
и уста твои говорят против тебя!

Родился ли ты, как первый из людей, 
и создан ли прежде холмов земли? 
Божий умысел подслушал ли ты, 
присвоил ли Премудрость себе? 
Что знаешь ты, чего бы не знали мы, 
и что разумеешь, чего нет у нас? 
И седовласый между нами и старик, 
днями превышающий отца твоего!

Утешения ли от Бога ты презрел
и слово благостное к тебе?
Как увлекает тебя сердце твое
и как возносится око твое —
что против Бога стремишь ты свой дух
и рот твой выговаривает такие слова!

Что человек? Как чистым быть ему
и как будет праведен рожденный женой?
Вот, Он не доверяет и святым Своим,
и небеса нечисты в Его глазах;
тем паче растленный человек,
что неправду, словно воду, пьет!

Я изъясню тебе — послушай меня! 
И виденное мною расскажу, 
то, что возвестили мудрецы 
и не сокрыли от них отцы их, 
которым одним принадлежала земля 
и меж которых чужой не проходил;

все дни свои нечестивый терзает себя,
и годы насильника сочтены;
гул ужаса в его ушах,
средь мира губитель подступает к нему!
Он не надеется спастись от мглы,
и в добычу мечу он обречен;
он скитается за хлебом: где взять? —
он знает, что к погибели готов,
и в руках у него день тьмы!

Одолевает его беда
и нужда теснит, как с воинством царь,—
за то, что против Бога простер он длань
и противу Крепкого восставал,
не сгибая выи, шел на него
за тяжкими бляхами своих щитов,
нарастил на лице своем жир
и туком обложил бедра свои.

Он селится в разоренных городах,
в домах, где никто не станет жить,
которые распаду обречены.
Не устоит богатство его,
не разойдутся по земле его стада.
От мрака он не убежит;
пламя иссушит побеги его,
и плоды его унесет ветр.
Обманываясь, он вверяется тщете,
и тщета будет прибыль его.
Прежде времени увянет он,
и ветвь его не будет зеленеть;
как виноград, свои ягоды сбросит он,
и, как маслина, стряхнет свой цвет.
Бесплоден будет отступников сонм,
и шатры мздоимцев пожрет огонь;

забеременеют злом, родят ложь, 
и неправду вынашивает утроба их!»

ГЛАВА 16

«Я слышал такое много раз;
докучные утешители вы все! 
Будет ли конец ветру слов? 
Что к возраженью понуждает тебя?

И я бы мог говорить, как вы, 
будь ваши души на месте моей: 
изощрялся бы перед вами в речах 
и головой своей над вами качал, 
ободрял бы вас языком моим 
и утешал движением моих губ!

Говорю ли, не утоляется моя печаль;
замолчу — и не уходит она от меня.
Да, вконец Он истомил меня!
Ты разрушил весь круг близких моих;
как свидетель, восстает на меня недуг,
в лицо мое укоряет меня.
Гнев Его мучит меня и теснит;
зубами скрежещет на меня,
пристально вперяется в меня враг!

Разинули на меня пасти свои, 
глумясь, бьют меня по щекам, 
все соединились против меня. 
Неправедному предал меня Бог 
и в руки злых бросил меня!

Спокоен был я; Он навел страх, 
схватил меня за шею, и разбил, 
и поставил меня, как свою мишень; 
свистят вокруг меня стрелы Его, 
Он пронзает мне утробу, не щадит, 
проливает на землю мою желчь! 
Пролом за проломом Он пробил во мне, 
как ратник, устремляется на меня.

Рубище я сшил на кожу мою
и во прах опустил мой рог.
От плача покраснело мое лицо,
и на ресницах моих — смертная тень,—

хоть нет бесчестья на моих руках 
и молитва моя чиста.

Земля! Не сокрой крови моей,
и да не знает покоя мой вопль!
Се, и ныне Свидетель мой на небесах,
и в вышних Заступник есть у меня!
Многоречивые друзья мои!
К Богу течет моя слеза,
чтобы человеку правда у Бога была
и между человеком и ближним его!
Ибо жизни моей приходит конец,
и я удаляюсь в невозвратный путь.

ГЛАВА 17

Слабеет мой дух, 
угасают мои дни,
ждет меня гроб!

Только глумления остаются при мне, 
и в горечи мрачится око мое. 
Заступись Сам за меня пред Собой! 
Иначе кто поручится за меня? 
Сердца их для пониманья Ты закрыл; 
потому и не дашь им торжества.

Кто обрекает друзей своих на беду,— 
у детей его вытекут глаза. 
Присказкой людской Он сделал меня, 
и я стал тем, кому плюют в лицо. 
От горя помутилось око мое, 
и все тело мое стало как тень. 
Праведные об этом восскорбят, 
и невинный отступнику явит гнев; 
но не сойдет праведный с пути своего, 
и будет возрастать, чьи руки чисты.

А вы — подступайте ко мне все:
не сыщу между нами Мудреца!
Прошли мои дни; мне надежды нет,
чаяния сердца моего мертвы.
Ночь ли возможно превратить в день,
поднести свет к лику тьмы?
Мне ль надеяться? Преисподняя — мой дом,
и во мраке постелю я себе постель;
гробу скажу: «Ты мне отец!» —
а червям: «Ты мне мать, а ты сестра!»
Где после этого надежда моя,
и упование мое — кто увидит его?
В преисподнюю ли оно сойдет
и вместе со мной ляжет во прах?»

ГЛАВА 18

«Когда вы положите речам конец? 
Сначала
подумайте — говорите потом! 
Зачем считаться
нам за скотов 
и терпеть унижение в своих же
глазах?

Ты, раздирающий себя в гневе своем! 
Из-за тебя ли опустеет земля 
и скала с места своего сойдет?

Да, у виновного потухнет свет,
и не заблещет пламя его огня;
сияние померкнет в шатре его,
и светильник его угаснет над ним!
Сократятся шаги силы его,
от своего же умысла он падет;
запутается в сеть его нога,
и по тенетам — его путь;
вервие за пяту схватит его,
и петля уловит его;
разложены по земле силки на него,
и по дороге — на него западни!

Отовсюду ужасы пугают его, 
понуждают кидаться туда и сюда. 
Истощится от голода его мощь, 
и погибель встанет рядом с ним. 
По частям его кожу съест, 
съест Первенец Смерти члены его.

Из шатра надежды извергнут его, 
и к Царю Ужасов он сойдет; 
останется без жителя шатер его, 
и серой посыплют его двор! 
Внизу отсохнут корни его, 
а вверху увянут ветви его! 
Память о нем исчезнет с земли, 
и на стогнах его не помянут. 
Изгонят его из света во мрак 
и сотрут его с лица земли; 
не оставит он потомков в народе своем, 
и не будет последыша в жилищах его!

На западе ужаснутся о его дне, 
на востоке с трепетом услышат о нем. 
Да, так кончит беззаконного дом 
и место того, кому неведом Бог!»

ГЛАВА 19

«Долго вам мучить душу мою, 
своими речами терзать меня? 
Вот, уже десять раз вы срамили меня, 
и вам не стыдно меня утеснять! 
Положим, и впрямь я погрешил:
мой грех остается при мне!

Или хотите величаться надо мной,
попрекать меня срамом моим?

Знайте, что Бог пригнул меня
и набросил на меня Свою сеть!
Я кричу: «Насилье!» — но ответа нет;
вопию, но правды не нахожу.
Он запер мой путь, чтобы мне не пройти,
и на тропы мои навел мглу;
славу мою Он совлек с меня
и сорвал венец с моей головы;
отовсюду сокрушил меня — гибну я! —
и с корнями исторг надежду мою;
воспылал на меня гневом Своим
и к Своим врагам причислил меня!

Все вместе подступили Его полки,
приготовили дорогу против меня, 
обложили осадой мой шатер. 
Братьев моих Он удалил от меня, 
и близкие мои обегают меня; 
в дому моем гости и рабыни мои 
почитают меня за чужака, — 
иноплеменником стал я в их глазах! 
Раба моего не дозовусь, 
должен умолять его мой рот. 
Моей жене омерзело дыханье мое, 
и запах мой несносен братьям моим. 
Даже малые дети презирают меня —
встану говорить, а им смешно. 
Гнушается мной племя мое, 
кого любил я, обратились против меня. 
К коже прилипает моя кость, 
и кожа отстает от зубов моих.

Сжальтесь, сжальтесь надо мной, друзья!
Ибо рука Божья меня бьет.
Зачем и вы, как Бог, тесните меня
и не можете насытиться плотью моей?

О, пусть бы записали мои слова, 
пусть
бы в книгу их занесли, 
железным
грифелем, залив свинцом, 
в камень
врезали на все времена!

Но нет, я знаю мой Заступник жив,
и в конце встанет над прахом Он,
и, когда кожа моя спадет с меня,
лишаясь плоти, я Бога узрю!
Да, сам я узрю Его,
мои не вчуже увидят глаза —

истаивает сердце и моей груди!

Говорите: «Как нам травить его?» —
словно бы во мне корень вины; 
тогда и вы убойтесь меча, 
ибо мечу подпадает гнев,

чтобы вы познали, что есть суд!»

ГЛАВА 20

«Моя мысль нудит меня отвечать, 
потому
что буря внутри меня! 
Выслушал я обидный для меня упрек; 
но ответит за меня дух ума моего!

Знаешь ли, что это искони, 
с тех пор как поставлен человек на земле:
что не бывает долго ликование злых 
и радость отступника — на миг один? 
Пусть до небес восстанет высота его 
и облаков коснется его глава; 
словно кал, будет он извергнут навек, 
кто видел его, спросят; «Где он?»

Словно морок, улетит, и его не сыскать;
как виденье в ночи, исчезнет прочь. 
Глаз, что видел его, не увидит впредь, 
и родина его не узрит его! 
Нищих будут задабривать его сыны, 
и руки его вернут хищенье свое. 
Пусть юностью набухла его кость, 
но вместе с ним ляжет во прах.

Если сладко для уст его зло 
и под языком своим он держит его, 
лелеет его и не бросает его, 
глубоко прячет во рту своем,—

претворится в утробе его снедь,
сделается внутри него ядом змей!
Он глотает именье, но отрыгнет его;
Бог все извергнет из его недр!
Яд аспидов будет он впивать,
жало ехидны умертвит его!
Не видать ему потоков и струй,
что текут медом и молоком;
он вернет нажитое, но вкусим его,
но порадуется плодам мены своей!

Ибо теснил он бедных и покидал
и грабил дом, что строил не он;
ибо нет мира в утробе его
и в сокровищах его спасенья нет.
Алчности его не избегло ничто;
зато и счастье его не устоит.
Среди преизобилий туго ему,
и руки обиженных — на него!
Чтоб уготовать насыщенье утробе его,
Бог пошлет ему гнева Своего пыл
и ливнем ярость Свою изольет.

От железных доспехов побежит он, 
но уметит его медяный лук; 
через спину выйдет из него стрела, 
молнией прорежет желчь его. 
Ужасы поднимутся на него!
Всякая тьма — для укромов его; 
никем не зажжен, пожрет его огнь, 
попалит последнего в шатре его.

Откроют небеса его порок, 
и земля не станет его носить;
расточится богатство дома его, 
в день гнева растечется, как вода.

Вот злому человеку от Бога удел, 
вот доля, уготованная от Божества!»

ГЛАВА 21

«Послушайте, выслушайте речь мою! 
Этим вы утешили бы меня.
Потерпите, покуда я говорю; 
когда кончу слово, смейтесь тогда!

Разве на человека жалуюсь я? 
Где же мне спокойствия взять?
Ужаснитесь, воззревши на меня, 
и положите перст на уста свои! 
Едва вспомню, колотит меня дрожь 
и трепет сотрясает тело мое.

К чему злые остаются жить, 
достигают старости в расцвете сил? 
Их дети устроены пред лицом их, 
и на глазах у них цветет их побег; 
в безопасности от бед их дома, 
и Божьего бича на них нет! 
Их бык прыгает и плодотворит, 
их корова не выкинет плода своего. 
Как овец, выгоняют они своих детей, 
и скачут, как телята, чада их: 
ликуют под шум бубна и струн,
веселятся, слушая свирели напев. 
В счастье провожают они свой век 
и сходят в преисподнюю легко.

Богу они молвят: «Уйди от нас!
Не хотим мы знать путей Твоих!
Что есть Крепкий, чтоб нам служить Ему,
и что проку прибегать к Нему?»
Вот, благо не в их руках!
Прочь от меня, умысл злых!

Доколе? Да погаснет светоч злых,
да придет на них сужденная беда
и Бог их во гневе да одарит!
Пусть они будут, как солома на ветру,
словно мякина, что взвеял вихрь!
Или кару Бог отложил для сынов?
Пусть воздаст самому, чтобы знал впредь!
Пусть погибель увидят его глаза,
и от гнева Крепкого пусть он пьет;
ибо что ему судьбы дома его,
когда сроки жизни его истекут?

Но Бога ли мудрости учить, 
в вышних творящего свой суд?

Один умирает в полноте своей,
всем доволен и примирен;
полны млеком сосуды его
и кости мозгом напоены.
А другой умирает, удручен душой,
ничего доброго не вкусив;
они вместе будут лежать в земле,
и покров из червей покроет их.

Вот, мысли ваши знаю я
и сплетенный на меня тайный ков,
когда вы говорите: «Где властного дом
и где шатер злых мужей?»
Или вы не спрашивали творящих путь
и не слыхали рассказов их,
как в день гибели остается злодей цел
и день гнева стороной обходит его?
Кто в лицо ему скажет правду о нем
и содеянное им кто исчислит ему?
Его с почетом к могиле несут
и ставят стражу при гробе его.
Сладок для него прах земли;
и за ним идет весь род людской,
а идущим перед ним нет числа!

Тщетою ли силитесь утешить меня?
В ваших ответах одна ложь!»

ГЛАВА 22

«Богу ли в помощь человек?
Умный в помощь самому себе!
Что за радость Крепкому, коль ты прав,
что за польза, коль прост в путях твоих?
Иль, устрашившись, Он тяжбу с тобой начнет
и пожелает войти с тобой в суд?

Верно, злоба твоя велика
и провинностям твоим нет конца:

ты брал напрасно от братьев залог 
и снимал одежду с полунагих, 
усталому не давал испить воды 
и от голодного прятал хлеба кус; 
а человеку властному — земля, 
и сановитый ставил на ней двор; 
ты отсылал вдов ни с чем 
и с пустыми руками оставлял сирот. 
Потому захлестнулась на тебе петля, 
и внезапный ужас тебя оглушил, — 
тмится, ты не видишь ничего, 
накрыла тебя хлябь вод!

Разве Бог не превыше небес? 
Взгляни на звезды: они высоко. 
И вот ты говоришь: «Что знает Бог? 
Может ли Он судить сквозь мглу? 
Облака Его скрыли, и Он не зрит, 
и хождение Его — по кругу небес».

Вступил ли ты на древнюю тропу, 
по которой преступные шли мужи, 
истребленные до срока своего, 
когда под их устои хлынула хлябь? 
Они молвили Богу: «Отойди от нас!» 
Что-де Крепкий сделает им! 
А Он благами их домы наполнял; 
прочь от меня, умысл злых!

Праведные возрадуются, узрев,
и чистый посмеется участи их:
поистине, истреблен наш враг,
и то, что оставалось, пожрал огонь!
О, сдружись с Ним, и обретешь мир;
через это придет благо к тебе.
О, прими учение из Его уст
и заключи в сердце слова Его!
Взыщешь Крепкого — и устроен ты;
удалишь от шатра твоего вину,
и почтешь золото за прах,
и сокровища Офира — за камни ручья.
Но будет Крепкий златом твоим
и серебром блистающим для тебя;
ибо о Крепком возрадуешься ты
и к Богу поднимешь твое лицо!
Воззовешь ли к Нему — Он внемлет тебе,
и ты исполнишь обеты твои;
все будет так, как ты решишь,
и над путями твоими воссияет свет.

Если кто унижен, ты скажешь: «Возвысь!» —
и тпоникшего лицом Он спасет; 
избавит и того, кто не без вины, 
исцелит чистотою твоих рук!»

ГЛАВА 23

«И ныне прекословит моя речь;
тяжела Его рука над стоном моим!
О, если бы мог я найти Его,
мог перед престолом Его стать!
Я изложил бы перед Ним дело мое
и доводами наполнил мои уста;
хотел бы я знать, что Он скажет мне,
изведать, что Он ответит мне!
В полноте ли мощи Он вел бы спор?
О нет! Только б Он призрел на меня!
Тогда правый возмог бы судиться с Ним;
получил бы я свободу навек.

Вот, к востоку иду, и нет Его;
к западу — не примечаю Его;
на севере ль Он действует — не вижу Его;
таится ли на юге — не могу усмотреть!

Он же ведает мой путь;
пусть, как злато, плавит меня — я чист!
Стопа моя держалась его стези,
путь Его соблюл я, не отклонясь,
от заповеди уст Его не отступил,
в груди моей сокрыл Его слова.

Но Он решил — кто Его отклонит? 
Он делает, как хочет Его душа. 
Так, Он исполнит Свой приговор; 
и мало ли что еще у Него на уме! 
Поэтому боюсь я лика Его; 
как поразмыслю, страшно мне! 
Да, расслабил сердце мое Бог, 
и Крепкий ужасом поразил меня; 
ибо я поглощен этой мглой, 
и мрак покрывает мое лицо!

ГЛАВА 24

Зачем Крепким не назначены сроки суда
и ведающие Его не видят дней Его?
Злые люди сдвигают межи,
угоняют скот и пасут у себя;
у сирот уводят осла,
у вдовы отнимают вола в залог;
сталкивают с дороги бедняка,
должны скрываться все страдальцы земли!

Вот, как онагры, они в пустошь идут,
в степи ищут себе и детям корм;
не на своем поле жнут они,
собирают у злого виноград.
Нагими, без покрова ночуют они,
и нет им одежды в холода;
под дождями мокнут они в горах,
к скале прижимаются, ища приют.

От сосцов отторгнут сирота, 
и с нищего злые берут залог. 
Бедные ходят в наготе, 
голодая, носят снопы; 
выжимают масло в затворе стен,
жаждут, точа из гроздий сок.

Из города стоны людей слышны,
и души убиваемых на помощь зовут;
и этого не прекратит Бог!

Враги света между ними есть:
путей Его не знают они, 
не ходят по стезям Его.

В утренних сумерках убийца встает,
умерщвляет убогого и бедняка;
а в ночи он выходит на воровство.
И око прелюбодея ждет темноты;
он мыслит: «Пусть не видят меня глаза!» —
и завешивает свое лицо.

Во мраке прорывают они подкоп,
а днем запираются у себя,
и вовсе неведом им свет;
ибо утро для них — хуже тьмы,
но милы им ужасы кромешной тьмы!

Легок он на лице вод! 
Проклята земля надела их, 
и будет невозделан виноградник их. 
Как вешние воды сякнут в песках, 
грешники преисподней поглощены!

Лоно матери пусть забудет его! 
Пусть пожирает его червь! 
Пусть исчезнет память о нем! 
Пусть, как древо, сломится злодей — 
кто неплодную, бесчадную гнетет, 
кто не делает добра вдове!

Кто и сильных объемлет мощью Своей, 
пред Кем никто не спокоен за свою жизнь, 
хранит их, опору подает им, 
и очи Его видят их пути.

Поднялись высоко — и вот их нет!
Никнут и умирают, как и все, 
словно колосья, что пожаты серпом.

Не так ли? Кто во лжи меня обличит 
и обратит в ничто мою речь?»

ГЛАВА 25

«Держава и страх идут пред Ним,
умиротворяющим Высоты Свои! 
Есть ли счет ратям Его, 
и кому не светит свет Его?

Как же оправдается пред Богом муж
и как будет чист рожденный женой?

Вот, луна и та несветла,
и звезды нечисты в Его очах;
тем более муж — червь,
и сын человеческий — моль!»

ГЛАВА 26

«Как, однако, слабому ты помог,
поддержал руку, что изнемогла! 
Как вразумил немудрого ты, 
как изобильно явил ум!

С чьею помощью ты вещал,
и чье дыханье веет в тебе?

Рефаимов схватила дрожь, 
трепещет пучина и живущие в ней; 
перед Ним преисподняя обнажена, 
и Аввадону покрова нет! 
Простирающий север над пустотой, 
подвесивший землю ни на чем, 
заключает Он воду в тучи Свои — 
и не разрываются облака! 
Закрывающий лицо престола Своего, 
ставящий пред ним облака Свои, 
Он проводит черту поверх пучин 
до границы света и тьмы!

Сотрясаются устои небес, 
чуют ужас от Его грозы!

Он подвиг пучину мощью Своей,
растерзал Рахав мыслью Своей! 
Его дыханье небеса яснит, 
и Змия сражает Его рука!

Вот, все это — лишь край Его путей;
дошел ли до нас шепот о Нем?
А гром Его мощи для кого постижим?»

ГЛАВА 27

«Клянусь Богом, отнявшим право мое,
Крепким, уязвляющим душу мою, — 
доколе дыхание мое во мне 
и Дух Божий в ноздрях моих, 
не изрекут неправды мои уста 
и язык мой не скажет лжи!

Вас правыми признать? Да по будет того! 
Пока жив, не отступлюсь от простоты моей; 
правоту мою держу и но выпущу иа рук; 
не осудит жизни моей сердце мое!

Да причтется к злодеям мой враг
и к неправедным — восстающий на меня!
Что за надежда отступнику, когда возьмет,
когда исторгнет Бог душу его?
Божья Сила услышит ли вопль его,
когда придет на него беда?
Будет ли утешаться о Крепком он
и Бога призывать на всякий час?
Покажу вам, что в Божьей руке;
как действует Крепкий, не скрою от вас.
Впрочем, вы и сами видели все;
к чему же столько пустых слов?

Вот какой от Бога злому удел,
вот часть, что от Крепкого насильник возьмет:
растут сыновья у него,— так под меч,
и не насытятся хлебом потомки его;
оставшихся по нем похоронит смерть,
и вдовы его не оплачут его; 
если наберет он серебра, как песка, 
как грязи, наготовит одежд, — 
он наготовит, но праведник возьмет, 
и серебро получит в удел, кто чист! 
Он строит жилище свое, как паук, 
как сторож, что ставит себе шалаш; 
уснет богачом, но встанет нищ: 
откроет глаза — и нет ничего! 
Ужасы настигнут его, как вода, 
ночью унесет его смерч — 
восточный ветер подхватит его 
и сдует его с места его, 
ринется на него и не пощадит, 
как бы ни рвался он спастись! 
Только всплеснут руками о нем,
только посвищут ему вслед.

ГЛAВА 28

Так! Копи есть для сребра,
и для золота горнило есть,
железо добывают из земли
и плавят из камня медь.
Тьме ставит предел человек,
исследует все концы,
камень мрака и смертную тень.
Рудокопы, сокрытый люд,
иссекают ямы в безвестных местах,
зыблются вдали от людей.
Порождающая злаки земля
извнутри изрыта огнем:
залежь сапфира в камнях ее,
и песчинки золота в них.
К ним тропу не знает орел,
не впдел ее коршуний глаз,
не топтал ее гордый зверь,
и львенок по ней не ходил.
С гранитом борется человек,
исторгает он корни гор,
прорезает проходы в скале —
все самоцветы открыты оку его;
сдерживает он напор родников
и сокровенное выносит на свет!

Но мудрость — где ее обрести и
где разумения копь?

Человек не знает к ней стезю,
и ее не сыскать в стране живых.
Бездна говорит: «Во мне ее нет!»
И Море говорит: «Не у меня!»
За золото ее не отдают,
не покупают на вес серебра;
не добудет ее Офирский клад,
ни многоценный оникс, ни ляпис-лазурь;
не оплатить ее золотом и стеклом,
не выменять ее на дорогой сосуд;
не идут в счет ни кораллы, ни хрусталь,
и ценней жемчужин мудрости дар;
не оплатит ее Кушитский топаз,
за чистое золото не отвесят ее.

Но мудрость — где ее обрести и
где разумения копь?

Она сокрыта от глаз всего, что живет,
и от птиц небесных утаена.
И Аввадон и смерть говорят:
«Только слухом мы слышали весть о ней!»

Бог — вот кто знает к ней путь, 
и Он ведает место ее, 
ибо видит Он до концов земли, 
и все, что под небом, зримо Ему! 
Когда Он ветру давал мощь, 
и полагал меру движенью вод,
и для дождя назначал устав 
и стезю для громоносных туч, 
вот тогда Он узрел, исчислил ее, 
испытал ее, и устроил ее, — 

и сказал человеку так:

«Вот, бояться Господа — это мудрость, 
и удаляться от зла — разум».

ГЛАВА 29

«О, стать бы мне, как в прежние дни,
как в месяцы, когда хранил меня Бог,
возжигал светильник над моей главой,
и в свете Его я шел среди тьмы;
как был я во дни моих ранних лет,
когда Бог миловал мой шатер,
когда еще Крепкий был со мной
и дети мои — вокруг меня;
когда во млеке омывались мои шаги
и скала изливала для меня елей!
Выходил ли я к воротам градским,
посреди площади восседал —
юноши прятались, завидев меня,
а старцы, поднявшись, оставались стоять.
Вельможи смолкали передо мной,
прижимали палец к своим губам;
и стихала старейшин речь,
и к гортани прилипали их языки.

Слышало ухо — и завидовало мне, видело
око — и хвалило меня!

Ибо я спасал кричащего бедняка
и сироту, что помощи не найдет;
благословение страдальца было на мне,
и утешалось обо мне сердце вдовы.
Как в ризу, в правду облачался я,
возлагал на себя справедливость, как тюрбан;
я был глазами для того, кто слеп,
и ногами — для бессильного ходить.
Для нищих являл я собой отца,
в дело незнакомца вникал умом,
челюсть беззаконного сокрушал,
исторгал добычу из его зубов!

И думал я: скончаюсь в моем гнезде,
словно птица Феникс, прожив жизнь;
корни мои открыты воде,
и рoca ночует на моих ветвях;
не стареет слава моя у меня,
и крепок лук мой в руке моей!

Предо мною стихали, внимали мне, 
молча выслушивали мой совет; 
после слов моих кончали судить, 
и речь моя росилась на них. 
Как проливня вод, ожидали меня,
как позднему дождю, открывали рот:
улыбнусь — не смеют верить глазам,
просияю ликом — и они не скорбят! 
Я назначал им пути, воссев, как глава, 
как царь в кругу дружины своей, 
утешая плачущего печаль.

ГЛАВА 30

А ныне насмехаются надо мной 
те, что летами моложе меня, 
чьих отцов я бы не пустил 
поселиться с собаками моих стад! 
И сила их рук, что она для меня?
В них уже истощилась мощь.

Нуждой и гладом изнурены,
убегают они в пустынную сушь,
в место раззора, в кромешную мглу;
собирают они зелень подле кустов,
и коренья дрока — для них хлеб.
Из среды людей гонят их,
словно вору, кричат им вслед,
велят селиться на срывах долин,
в пропастях земли и в щелях скал.
Между зарослями воют они,
сбиваются в кучу под терновым кустом -
бесчестный и безвестный сброд,
извергаемый вон из земли.

Вот для кого я посмешищем стал
и обращен в срамную песнь!
Они гнушаются меня, обегают меня,
не стыдятся плевать пред лицом моим;
ибо Он разорвал мою тетиву —
и разнуздались они пред лицом моим!

Одесную меня отродья встают,
понуждают шататься ноги мои,
на меня злую осаду ведут;
разрушают предо мною мою стезю, 
все делают на гибель мне, 
и нет никого, чтобы их сдержать! 
Приходят ко мне сквозь широкий пролом, 
все руша, кидаются на меня; 
ужасы противу меня встают; 
словно ветром, развеяно величье мое, 
как облако, спасенье мое уплыло.

Из меня вытекает моя душа, 
дни унынья обступили меня; 
по ночам ноют кости мои, 
и грызущие меня не знают сна. 
Мощно хватает Он одежду мою, 
объемлет меня, как рубаха моя; 
с грязью равняет Он меня, 
и я становлюсь, как пыль и прах.

Взываю, а Ты не отмечаешь мне;
стою, а Ты не глядишь на меня!
Палачом сделался Ты для меня
и бьешь меня тяжелой рукой;
взвеял, на ветер пустил меня,
в вихре развеяться обрек.
Ведь знаю: к смерти Ты меня низведешь,
в дом, где собирается все, что живет.

Наложит ли на гибнущего руку Он, 
не будет ли помилован молящий в беде?

Разве со страдальцем я не скорбел?
Сожалела о бедном моя душа.
Я чаял добра, но пришло зло;
надеялся на свет, и пришла тьма.
Мои недра кипят, покою чужды;
дни унынья нашли на меня.
Не от солнечных лучей я почернел;
восстаю среди люда и подъемлю вой.
Сделался я шакалам брат
и для страусов пустыни друг.
Кожа моя посмуглела на мне,
и от жара обгорела моя кость;
в рыдание обратился струнный звон
и в плачевные вопли — напев флейт.

ГЛАВА 31

С моими глазами условился я,
чтобы на девицу мне не глядеть.
Какой же суд от Бога с небес
и от Крепкого свыше какой приговор?
Не грешнику ли гибель суждена
и беда не тому ли, кто творит зло?
Разве Он не видел мои пути
и все мои шаги не сосчитал?

Если ходил я с людьми лжи 
и к лукавству поспешала моя нога,—
пусть взвесят меня на верных весах, 
и познает Бог невинность мою! 
Если отклонялся мой шаг от пути, 
и глазам моим следовало сердце мое, 
и приставало пятно к моим рукам,—
пусть посеянное мною вкушает другой,
и с корнем исторгнут отрасль мою!

Если к женщине сердце мое влеклось 
и у дверей ближнего я строил ков,—
пусть на другого молот моя жена 
и чужие наклонятся над ней! 
Ибо это скверна, и это позор, 
вина, караемая судом, 
огонь, испепеляющий дотла,
который сжег бы все мое добро.

Если попрал я право моего раба
и служанки моей, что в тяжбе со мной,—
что делал бы я, когда восстанет Бог
и когда воззрит Он, что молвил бы я?
Не Создавший ли в родимой утробе меня,
не тот же ли Творец их сотворил?

Если отказывал я нищим в желанье их,
если печалил глаза вдовы;
если кус мой я съедал один
и не ел от него со мной сирота
(с детства он рос у меня, как при отце,
и от чрева матери я пекся о нем);
если видел я гибнущего нагим
и без одежд убогого зрел 
и не благословляла меня плоть его, 
и не грела его овец моих шерсть; 
если руку поднимал я на сироту, 
зная, что подмогу найду в суде,—

пусть плечо мое отпадет от хребта 
и от локтя отломится моя длань! 
Да, страшен для меня Божий гнев, 
и пред величьем Его не устою.

Если в злате полагал я надежду мою 
и говорил кладу: «Опора моя»; 
если рад был, что богатство мое велико 
и что много стяжала моя рука; 
видя Солнце, как сияет оно, 
и Луну, как во славе она грядет, 
если совратился я в сердце моем 
и целовал мой рот руку мою,—

то был бы достойный суда грех,
ибо от Бога отказался бы я.

Если рад был я гибели врага моего,
ликовал, когда беда настигала его 
(но ведь не позволял я гортани грешить 
и накликать проклятье на его жизнь),

если не говорили в моем шатре:
«Кто же угощением его не сыт?»
(но ведь под небом странник не ночевал,
и прохожему отворялась моя дверь) —

если грех мой я скрывал, как Адам, 
прятал в груди моей порок 
(но ведь тогда таился бы я от людей, 
перед гневом сородичей моих робел, 
молчал бы и не смел выйти за дверь),—

о, пусть бы выслушал кто меня! 
Вот жалоба моя! О Крепкий, ответь!

Пусть напишет запись мой Истец! 
На плече моем я носил бы ее,
возлагал бы на себя, словно венок;
все шаги мои я открыл бы Ему,
к Нему бы приблизился, словно князь.

Если вопияла земля против меня 
и плакали борозды земли моей, 
если я вкушал ее плод, не платя, 
и душу земледельца отягощал,—

пусть вместо хлеба растет терн 
и плевелы — вместо ячменя!»

ГЛАВА 32

«Еще молод летами я, 
меж тем как преклонны ваши года; 
потому я страшился и не смел 
перед вами мое знанье возвещать. 
Я думал: пусть возраст говорит 
и о мудрости учит преклонный век!

Но нет! Действующий в человеке Дух,
вдохновенье от Крепкого дает ум: 
мудры вовсе не те, кто дряхл, 
и правду разумеют не старики.

Потому говорю я: внимайте мне, 
и я вам открою знанье мое!
Вот, приготовился я слушать вас,
умствований ваших ожидал,
пока вы придумывали, что сказать.

Но стоило мне присмотреться к вам: 
вот, никто Иова не опроверг, 
нет возразившего на его речь!

Не говорите же: «Мы мудрость нашли!»
Бог его обличит, не человек!
Не ко мне обращал он речь;
не вашими бы словами вразумил я его.

Поникли, перестали отвечать, 
не стало больше у них слов. 
Чего жду, когда они не говорят, 
стоят и не умеют возразить? 
Вот, отвечу и я в свой черед, 
мнение мое и я объявлю;
ибо переполняет меня речь, 
и тесно духу в недрах моих. 
Вот, мои недра, как запертое вино; 
как новые мехи, рвутся они!

Заговорю и облегчу душу мою; 
отверзну уста мои, дам ответ. 
Ни на чье лицо не стану взирать 
и не буду угождать никому из людей; 
потому что угождать не умею я — 
иначе убей меня, мой Творец!

ГЛАВА 33⁰²⁴

Так послушай же, Иов, речи мои 
и всем словам моим внимай! 
Вот, я отверзаю мои уста, 
глаголет мой язык в гортани моей! 
Прямота моего сердца говорит, 
и чистое знанье изрекают уста!

Дух Божий создал меня, 
и дыхание Крепкого живит меня. 
Если можешь, отвечай мне, 
приготовь себя к отпору мне!
Вот, от Бога я, как и ты,
из той же глины я сотворен.
Вот, страх передо мной не смущает тебя,
рука моя не будет для тебя тяжела.

Да, говорил ты в уши мне, 
и слышится мне звук твоих слов: 
«Я чист, и греха во мне нет, 
я безвинен и неправде чужд; 
а Он изощряется противу меня, 
объявил меня Своим врагом, 
в колодки забил ноги мои,
подстерегает каждый мой шаг!»

Вот, ты неправ, отвечу я тебе: 
ибо превыше человека Бог. 
Зачем пререкаешься ты с Ним, 
что не во всем Он тебе дает ответ?

Бог говорит один раз
и во второй раз, коль не вняли Ему:

во сне, в виденьях ночных, 
когда падет на человека забытье, 
дремота на ложе усыпит, —

вот тогда Он отверзает мужам слух,
внушенье Свое напечатляет им, 
чтоб человека от замысла его отвратить 
и отвеять от мужа гордыню его, 
чтобы от бездны душу его отвести 
и жизнь его — от острия меча.

Или муж болезнью на ложе вразумлен,
жестокою болью в своих костях;
жизни его опостылел хлеб,
и лакомая снедь омерзела душе;
его плоть тает, ее не видать,
и скрытая прежде торчит кость;
и приближается к могиле его душа
и к месту смерти — его жизнь.

Но если есть Ангел за него.
Ходатай, из тысячи один,
учащий человека правоте, 
он сжалится над ним и скажет так:
«Избавь его, чтоб он не сошел в гроб; 
я выкуп за него нашел!»

Тогда тело его юностью процветет
и молодость его вернется к нему;
он молится, и милует его Бог, 
дает видеть ликующим Свое лицо, 
и возвращает мужу его правоту. 
Тот поет пред людьми и говорит так;
«Я погрешал и прямое кривил, 
но Он не воздал мне по делам:
освободил от погибели душу мою,
и жизнь моя видит свет!»

Вот, все это делает Бог,
дважды и трижды с человеком творит,
чтоб вышла из тлена его душа
и во свете живых он воссиял.
Внимай, Иов, слушай меня;
молчи, покуда я говорю!
Если отыщешь слова, возрази мне,
я рад признать твою правоту.
А если нет, слушай меня,
молчи, и мудрость я тебе преподам!»

ГЛАВА 34

«О мудрые, слушайте мои слова,
и вы, знающие, внимайте мне!
Ведь ухо отведывает слова, 
как нёбо чует вкус яств.

Право установим в нашем кругу,
меж собой рассудим, что добро!
Вот, Иов говорит: «Я прав, 
право мое отобрал Бог. 
В моем праве я обойден, 
неисцелимо уязвлен без вины!»

Где еще такой человек, как Иов,
что кощунства, словно воду, пьет,
в сообщество грешников готов вступить
и ходить путями мужей зла? 
Ведь он говорит: «Пользы нет, 
если с Богом в дружбе человек»!

Потому послушайте, мудрецы,
умные люди, внимайте мне!
Далек Бог от зла,
и Крепкий кривде чужд:
ибо Он человеку по делам воздет
и по стезям мужа дарит исход.
Воистину, не делает кривды Бог,
и Крепкий не извращает суда;
кто Ему землю поручил
и кто устроил круг стран?

Если б сердце Свое Он обратил к Себе,
дух Свой и дыханье назад взял, 
тотчас бы умерла всякая плоть 
и человек возвратился бы во прах!

Имеешь разум, так послушай меня, 
вонми гласу речей моих! 
Может ли устроить, кто правде враг? 
Как Праведно-Мощного обвинишь? 
Он говорит царю: «Ты злодей!» — 
и вельможам: «В вас правды нет!» — 
не держит Он сторону владык, 
не предпочтет богатому бедняка: 
ведь все они — творение Его рук. 
Миг, и умирают они в ночи, 
толпы мятутся и уходят прочь,
и сильный низлагается без борьбы. 
Ибо над стезями людей очи Его 
и каждый шаг их видит Он! 
Нет мрака и нет кромешной мглы, 
где злодеи укрылись бы от Него.

Ибо Он не назначает человеку срок,
когда к Богу являться на суд;
без допроса властных сокрушает Он
и ставит других на место их.
Да, Он наблюдает их дела,
в одну ночь обращает в ничто,
у позорного столба их бьет
и наказывает на глазах у толпы,—
за то, что отступили они от Него
и не познали всех путей Его,
так что вопль угнетенных до Него дошел,
и стенание бедных Он внял.

Если Он безмолвен — кто Его обвинит? 
Если таит Он свой лик — кто Его обличит? 
Но о людях и народах забота Его, 
чтобы отступник не царил, 
из тех, что уловляют народ в сеть.

И должен ли Бог тебе сказать: 
«Я погрешил, не буду впредь, 
если чего не знаю, ты научи, 
и более Я не совершу зла; 
возмещу тебе, раз ты осудил, 
ты должен решать, не Я; 
что ты ведаешь, изреки»?
Люди разумные скажут мне, 
и каждый мудрец, что слушал меня: 
без ведения говорит Иов, 
и речь его разуму чужда.
Да будет до конца испытан Иов 
за ответы, достойные мужей зла:
ибо к вине прибавляет он грех, 
меж нами, насмехаясь, в ладони бьет 
и против Бога умножает слова!»

ГЛАВА 35

«Это ли считаешь правдой ты — 
говорить: «Я против Бога прав!» 
Ты сказал: «Что за польза мне, 
что за прибыль, что я не грешил?» 
Я хочу речью ответить тебе — 
и вместе с тобою твоим друзьям.

Взгляни на небо и рассмотри его;
воззри на облака — они выше тебя.
Если грешишь, что делаешь ты Ему,
и если множишь вину, что причиняешь Ему?

Если праведен ты, что дашь Ему,
что получит Он из твоих рук?
Тебе подобных заденет твой грех,
и для сынов человеческих — твоя правота!

От множества насильников стонут они
и от руки властных вопиют;
но никто не спросит: «Где Бог, мой Творец,
дарующий нам песни в ночи,
разумом отличивший нас от зверей
и даром мудрости — от небесных птиц?»

Они вопиют, но не ответит Он 
по причине злой гордыни их. 
Все вотще, их не услышит Бог, 
и Крепкий на них не кинет взор! 
Пусть ты сказал, что не видишь Его;
суд у Него — так жди Его!

Но ныне гнева не являет Он
и не строго примечает гордыню людей;
вот и расширил Иов свои уста
и без разумения множит речь!»

ГЛАВА 36

«Подожди немного, и я покажу,
что в пользу Бога слова есть.
Издалека начну мою мысль
и Создателю моему правду воздам.
Ибо воистину слова мои — не ложь:
пред тобою — тот, кто знающ и прост!

Вот, мощен Бог, и Он не отверг
того, кто мощен силой ума.
Но нечестивому Он не позволяет жить
и возвращает угнетенным их права;
от праведников не отвращает Свой взор,
их возводит на престолы в кругу царей —
и они возвышаются навек!

Когда же скованы цепями они 
и в узах страдания скорбят —
это Он им указывает на их дела 
и на то, как умножились их грехи, 
отверзает для вразумления им слух, 
велит отступиться от вины. 
Если услышат они и смирят себя, 
во благе завершатся их дни 
и в веселии — годы жизни их; 
не услышат — сгинут от стрелы, 
чуждыми разумению умрут.

Но отступники носят в сердце гнев 
и в узах Его не взывают к Нему; 
в юности умирают души их, 
и с падшими пропадает их жизнь.

Страданием страдальца спасает Он
и в утеснении отверзает людям слух;
и тебя бы Он вывел из тесноты
на простор, где пределов и препон нет,
тучной снедью наполнился бы твой стол.
Но ты творишь суд злых;
суд и приговор близки к тебе!
Пусть гнев твой не доводит тебя до кощунств
и надежда откупиться не вводит в соблазн:
что Ему все богатство твое,
и золото, и вся твоя мощь?
Той ночи не смей желать,
когда народы с места своего пойдут!
Берегись и не склоняйся ко злу;
ты за это испытуем бедой.

Вот, Бог высок в силе Своей, 
и где наставник, подобный Ему? 
Кто предпишет Ему стези Его 
и кто Ему скажет: «Ты неправ»? 
Поразмысли, как восславить Его дела, 
которые воспеваемы от мужей!
Все люди могут видеть их, 
издали усматривает их человек.

Вот, Бог велик, непостижен для нас, 
число Его годов постичь нельзя. 
Когда притягивает Он капли воды 
и после выпускает, цедя дождь, — 
струями сочатся облака,
обильно изливаются на людей. 
Да, кто постигнет парение туч, 
громовой треск Его шатра? 
И вот уже Он распростирает свет 
и закрывает вновь корни пучин. 
Через это народы питает Он, 
в преизобилии подает корм. 
Молнию Он держит в Своих руках,
назначает ей, кого разить; 
о гневе Его гласит гром, 
и о ярости Его — вихрь.

ГЛАВА 37

Да, от этого сердце мое дрожит 
и прыгает с места своего прочь: 
прислушайтесь, как гремит Его глас, 
из уст Его извергается гул! 
По всему небу — Его раскат, 
и молния — до самых концов земли. 
За молнией — гром, величия глас: 
не приглушит Он гром, дает внять.

Чудно гласом Своим гремит Бог,
деет великое — не постичь нам.
Когда велит Он снегу: «На землю пади!»
или дождю и ливню даст приказ,
на руки людей Он кладет печать,
чтобы все восчувствовали дело Его;
тогда уходит зверь в свою нору
и укладывается в логове своем спать.

Из Его укромов приходит вихрь,
и ветры с севера приносят мороз;
от Божьего дуновенья творится лед,
твердеет водная широта.
Или влагою тучи полнит Он
и блистания сыплет из облаков.

Так все это совершает свой оборот,
превращается по умыслу Его, 
приходя так, как Он повелит, 
на круг обитаемых земель:
то как бич для земли Его, 
то как милость — по воле Его.

Имей к этому вниманье, Иов,
пойми, как дивны Божьи дела! 
Знаешь ли, как располагает ими Бог, 
как молнией озарил Он тучи свои? 
Знаешь ли, как реют облака? 
Вот чудо Того, Кто веденьем полн! 
О ты, кому жарко в одежде твоей, 
когда землю покоит южный ветр!
Построял ли ты вместе с Ним небеса, 
подобную литому зеркалу твердь?

Научи нас, что сказать Ему:
мрак идет, мы не в силах мыслей связать.
Пересказано ли Ему, что я говорю?
Кто Ему возвестил мои слова?
Вот уже затмили свет облака,
но вихрь придет и разгонит их.
От севера близится златой блеск;
страшна слава, что являет Бог!
Крепкий! нам не постигнуть Ero:
и в силе и в правде Он велик,
благостью богат, не гнетет никого.

Потому да убоятся Его все мужи! 
Ибо на высокоумных не смотрит Он».

ГЛАВА 38

«Кто есть сей, что промысл мрачит 
речами, в которых знанья нет? 
Препояшь свои чресла, стань, как муж, — 
Я буду спрашивать, а ты отвечай!

Где был ты, как Землю Я утверждал? 
Говори — тебе ли не знать! 
Кто положил ей предел? Скажи! 
Кто растянул над ней снур? 
Во что опущены устои ее,
краеугольный ее камень кто заложил, 
когда звезды утра издали вопль, 
возликовали все Божьи сыны?

Кто вратами море сдержал,
когда из родимых недр изверглось оно?
Тогда Я сделал облака одеждой его,
и повил его пеленами мглы,
и назначил ему от Меня предел,
и поставил ворота и запор,
и сказал: «Доселе — а дальше нет;
здесь возвышай твои валы!»

В жизни твоей давал ли ты утру приказ,
назначал ли заре место ее,
чтоб она обняла края земли
и нечестивых стряхнула с нее прочь?
Земля, как глина, приемлет печать,
становится как пестрой ризы узор;
но у нечестивых отнят свет,
и мышца дерзостная сокрушена!

Дошел ли ты до родника пучин
и ходил ты по дну морей?
Врата смерти отверзались ли для тебя,
врата мрака видел ли ты?
Обозрел ли ты широту земли?
Говори, если знаешь все!
Где к обители света путь
и тьма,— где место ее?
Ты, верно, входил в пределы ее
и знаешь тропу к дому ее?
Ты знаешь! Ибо тогда рожден
и велико число твоих дней!

В укромы снега входил ли ты
и укромы града видел ли ты?
На смутное время я их берегу,
на день брани и войны!
Где место разделения ветров
и восточному вихрю где путь?
Кто хлябям льющимся отверзает проток
и проводит громоносным тучам стезю,—
оросить землю, где нет людей,
и пустыню, где не обитает никто,
дикую степь насытить водой,
побуждая траву идти в рост?

Скажи, есть ли у дождя отец,
и кто рождает капли росы?
Из чьего чрева выходит лед,
и небесный иней,— кто родитель ему?
Словно камень, смерзается вода,
и твердеет пучины лицо.

Можешь ли ты связать узел Плеяд, 
оковы Кесили разрешить? 
Выведешь ли зверей Зодиака в срок, 
поведешь ли Медведицу с ее детьми? 
Знаешь ли ты уставы небес,
утвердишь ли на земле их закон?
Окликнешь ли тучу гласом твоим, 
чтобы обилие вод покрыло тебя? 
Прикажешь ли молниям, чтоб они пошли, 
скажут ли они тебе: «Вот мы»?

Кто премудрость в ибиса вложил,
кто разум даровал петуху?
Кто мудростью исчисляет облака
и кто отверзает мехи небес,
когда грязью становится прах
и слипаются вместе глыбы земли?

Ты ли добычу львице подаешь 
и насыщаешь молодых львят, 
когда они лежат в берлогах своих 
или кроются в засаде под кустом? 
Кто готовит ворону его корм, 
когда птенцы его к Богу вопиют, 
ищут еды и не находят ее?

ГЛАВА 39

Знаешь ли ты время рождения серн? 
О рожающих ланях печешься ли ты?
Считаешь ли месяцы, что они тяжелы, 
и знаешь ли срок, когда им родить, — 
когда они, приседая, мечут детей, 
освобождаются от своих мук? 
В силу приходят чада их,
расходятся и не вернутся к ним.

Кто дал зебре волю ее 
и узы дикого осла расторг, — 
которому назначил я жилищем степь, 
и домом — пустые солончаки? 
Он смеется над шумом городским, 
крик погонщика ему незнаком; 
в горах он отыскивает себе корм 
и всякую зелень рад найти.

Захочет ли буйвол тебе служить, 
станет ли ночевать в стойле твоем? 
На веревке ли потащишь его к борозде, 
чтобы он с тобой боронил склон? 
Понадеешься ли на его мощь 
и доверишь ли ему работу твою?
Полагаешь ли, что вернет он твое зерно 
и сложит его на гумно тебе?

Весело страус бьет крылом,
хоть не может, как аист иль ястреб, взмыть.
Он оставляет на земле яйца свои,
кладет их согреваться в песке,
забыв, что раздавить их может нога
и растоптать — зверь полей.
Жесток он к птенцам, будто к чужим,
не боится, что они пропадут,—
ибо не дал мудрости ему Бог
и рассудка ему не уделил.
Но когда он поднимется и побежит,
конь и всадник смешны ему!

Ты ли даровал силу коню,
и гривою шею ему облек,
и научил прыгать, как саранчу?
Грозно храпение его ноздрей!
Веселясь, взрывает он копытом пpax,
в битву бежит, являя мощь;
он не робеет, ему страх смешон,
не побежит он от меча!
Над ним звенит колчан,
сверкают копье и дрот.
С ярым храпом он глотает прах,
не сдержать его при звуке трубы!
При трубном гуле он ржет: «Го-го!» —
издалека чует он бой,
клики вождей и бранный вопль!

По твоей ли мысли ястреб парит,
в южном ветре ширит крыла?
По твоему ли слову взлетает орел,
на высотах вьет свое гнездо?
Обитание его — на скале,
на крутизнах и срывах — ночной приют;
оттоле он высматривает себе снедь,
и в даль вперяются его глаза.
Птенцы его пьют кровь,
и где мертвечина, там он».

ГЛАВА 40

«Корящий Крепкого поспорит ли впредь? 
Пусть винящий Бога отвечает Ему!»

«Вот, я ничтожен; что отвечу Тебе?
Руку мою кладу на уста мои!
Однажды говорил я — не возражу вновь; 
даже и дважды — не буду впредь!»

«Препояшь твои чресла, стань, как муж; 
Я буду спрашивать, а ты отвечай!

Желаешь ли ничтожить Мой суд,
Меня обвинить, чтоб оправдать себя?
Подобна ли Божьей твоя длань
и можешь ли громами гласить, как Бог?

Так укрась же величием и славой себя, 
в благолепие и блистание облекись, 
излей ярость гнева твоего,
воззри на всех гордых и смири их!

Воззри на всех гордых и унизь их
и придави злых к земле,
всех их совокупно зарой во прах
и лица их мраком завесь!
Тогда и Я похвалю тебя,
что твоею десницею ты храним!

Воззри: я Бегемота сотворил, как тебя;
травой он кормится, словно вол.
Какая мощь в чреслах его
и твердость в мышцах его живота!
Как кедр, колеблется его хвост;
сухожилия бедер его сплелись.
Нога его, как медяная труба,
и, как стальная палица, его кость!
Он — начало Божьих путей,
сотворен над братьями своими царить;
ибо горы приносят ему дань
со всеми зверями, что играют в них.
Меж зарослей лотоса он лежит,
в болотах, в укроме тростника;
заросли лотоса покрывают его,
и обступают его ивы ручьи.
Вздуется ль поток — не страшно ему,
хотя б пучина хлестала ему в пасть.
Кто его ухватит возле глаз,
подцепит его за нос багром?

Ты можешь Левиафана поймать удой 
и прижать леской ему язык? 
Проденешь ли тростник ему в нос 
и проколешь ли его челюсть шипом? 
Станет ли он множить мольбы, 
говорить тебе умильные слова?
Заключит ли он с тобой договор, 
возьмешь ли его в рабы навек? 
Станешь ли, как с пташкой, с ним играть, 
свяжешь ли на забаву для девиц? 
Будут ли рыбаки вести о нем торг, 
между хананеями тушу делить?
Пробьешь ли копьем кожу ему 
и голову — рыбацкой острогой? 
Подыми-ка на него свою длань 
и запомни; ты бьешься в последний раз!

ГЛАВА 41

Смотри, надежда тебя предаст: 
не падешь ли от одного вида его? 
Нет смелого, кто б вызнал его на бой; 
кто же предо Мной отважится стать? 
Кто предварит Меня и обяжет ко мзде? 
Под целым небосклоном все Мое!

Не умолчу о действии мощи его, 
о дивной соразмерности членов его.

Кто приоткроет край его одежд,
кто проникнет сквозь двойную его броню?
Врата его пасти — кто их отворит?
Ужас — зубов его круг!
Величавы ряды его щитов,
как печатью, намертво скреплены,
плотно пригнаны один к одному —
и ветру не провеять между них!
Ряд к ряду тесно прижат,
они сцеплены так, что разъять нельзя.

От его чоха блистает свет,
и глаза его, как вежды зари,—
из пасти его рдеет огонь,
искры разлетаются окрест нее!
Из его ноздрей валит пар,
словно из клокочущего котла,—
его дых раздувает жар углей,
пламя пышет из гортани его!
На его вые почила мощь,
и ужас несется впереди него;
крепко сплочена его плоть,
словно литая, не задрожит;
как камень, твердо сердце его,
жестко, как жернов, на котором трут.

Когда встает, дрожат силачи,
от испуга теряют они ум!
Ударишь ли его? Не выдержит меч —
сломится копье, и дрот, и стрела;
железо с соломой равняет он
и с трухлявой древесиной — медь!

Лучник не заставит его бежать, 
за мякину он считает камни пращи — 
за мякину палица идет у него, 
и смешон ему свист копья!

Под брюхом его грани черепиц,
он на ил налегает, как борона;
нудит он пучину клокотать, как котел, 
и в кипящее зелье претворяет зыбь,—
за ним светится его след,
словно поседела глубь морей!

Подобного ему нет на земле: 
не ведающим страха он сотворен. 
На все высокое смотрит он: 
всему, что горделиво, он царь!»

ГЛАВА 42

«Теперь знаю: Ты можешь все, 
и невозможно противиться Тебе!

Кто есть сей, что промысл мрачил 
речами, в которых разуменья нет? 
Да, Ты явил дивное, непонятное мне, 
великое, непостижное для меня. 
Внемли же, я буду говорить, 
и что буду спрашивать, изъясни!
Только слухом я слышал о Тебе; 
ныне же глаза мои видят Тебя, —

сего ради отступаюсь
и раскаиваюсь во прахе и пепле!»

ПРИМЕЧАНИЯ