ВЕЛИКОЕ ДЕЛАНИЕ_КОНЧЕЕВ


Хорош тем, что имеет удобный по интерфейсу форум ко всем публикациям,
что позволяет всем желающим их обсуждать и получать ответы от хозяина раздела.




Сурат


ТВАРЬ


О том, что Людмила Никитична не любит покойника, он догадался, когда в ответ на его «Доброе утро!» она сообщила: «Мне от вашего доброго утра ни жарко, ни холодно…», и человека очень даже можно понять. Ведь стены в квартире — тоненькие, и когда этот взрослый уже придурок врубает неизвестно что и начинает подпевать: «Ай донт белонг хир!..», можно с ума сойти. Или когда он вечером вместо телевизора вслух читает жене книжки по черной магии и оккультизму, через стенку заглушая горячо любимое Никитичной радио «Довиру», это же и по матери можно начать ругаться. Или когда Людмила Никитична в туалет захочет, а там круглые сутки занято. Может, они туда как часовые ходят? Час сидит жена, потом заходит муж — пост сдал, пост принял, все дела. Да чтоб они усрались, в конце концов. Простигосподи. Правда, то, что он так громко жене книжки по черной магии читает, не так уж и плохо. По крайней мере, когда грамотная в результате этих вечерних чтений Людмила Никитична слепила из парафина карикатурную фигуру покойника и воткнула ей в голову гвоздь, у него на следующий день вскочил на макушке здоровенный чиряк, который был определен хирургом как «застарелая гематома». Чиряк вскрыли, гной выпустили, голова зажила, и Никитична решила снова проверить страшную силу Вуду или безнадежно в ней разочароваться. Гвоздь был заново водворен в голову куклы, и у покойника тут же загноились послеоперационные швы. Людмила Никитична сидела посреди комнаты, многозначительно хихикая, а вокруг нее, как мухи вокруг гавна, зловеще порхала моль. Никитична запланировала укокошить обоих супругов одним махом и уже хотела пойти завтра на рынок за парафиновыми свечами для лепки, как ночью с ней случилась пренеприятнейшая история. Зайдя по малой нужде в туалет, Никитична уже хотела было встать с унитаза, но вдруг чья-то нахальная рука весьма по-свойски погладила ее по срамному месту или даже одобрительно похлопала. Никитична испуганно заглянула в унитаз, но там было относительно пусто. И тогда зазвонил телефон. Приложив трубку к настороженному уху, Никитична услышала сквозь противное шипение такой тихий голос, что можно было сомневаться, а не показался ли он ей, который сказал: «Мы довольны тобой, бабка, продолжай в том же духе…», и утром Никитична действительно пошла на базар за свечами, только за церковными — совесть заела старую каргу, а вы как думали? Ну, или проста гнева божьего испугалась или пламени адского, кто ее знает, какие там у нее в голове тараканы. Покаявшись в содеянном, Никитична совершенно неожиданно (хотя это странно, если обращаешься к богу и не ожидаешь ответной реакции, получается лицемерие какое-то) словила приход. Это выразилось в том, что за стенкой покойницкий магнитофон вместо дьявольской какофонии вдруг произвел на свет совершенно ангельский голос, который пропел: «Странный перечень речений, недосказанность сказаний, недоигранность игрушек…» и прочее в том же духе. Нет, в юности Никитична любила Клавдию Шульженко, да и к Софии Ротару неплохо относилась, но в целом к музыке была все-таки равнодушна. И, подобно длинной синей руке, эта изумительная мелодия раздвинула в Никитичне заросли какого-то говна, отмахнулась от моли, проникла сквозь колючки, порвала паутину и нежно-пренежно коснулась то ли неизвестной доселе, то ли просто забытой клавиши, которая отозвалась в Никитичне не звуком, но не менее красивой, чем может быть звук, вибрацией, в результате чего Никитична тихо заплакала. Песня в комнате покойника кончилась и начался обычный шум, но вибрация внутри Никитичной не затихала еще часа три.
У покойника была дурацкая привычка не проверять при уходе, захлопнулась дверь в его комнату или только прихлопнулась, покойницкая жена, как и положено хорошей супруге, была с ним и в этом солидарна. Хитрая Никитична просекла фишку и решила выкрасть из покойницкой квартиры ангельскую песню как только, так сразу. Но, когда такой случай представился, Никитичну ожидало горькое разочарование. Она совсем забыла, что из всей аудиотехники ей знакомо и понятно только радио, и даже кассетный магнитофон вызывал у нее недоумение, не говоря уже о покойницком компакт-проигрывателе. Никитична тупо перебирала диски с ничего не говорящими ей названиями: колтрейн, центр, брегович, рада и терновник, тартак, чьи-то вопли и даже какая-то перуинка… как тут найти нужную песню, если даже неизвестно, как вставить диск в этот чертов проигрыватель? Никитична плюнула, сперла наугад диск с единственно приличным названием — «Ленинград» — и убралась восвояси. Лежа на холмистом диване, Никитична часто доставала украденный компакт, и отражение электрической лампочки на его зеркальной поверхности как будто пробуждало в ней подобие той памятной вибрации, которая сообщала, что Бог есть или что Бог есть любовь или что красота спасет мир или что каждый мужчина и каждая женщина являются звездой. Когда у Никитичны начиналась изжога, мигрень или геморрой, она просто прикладывала компакт к больному месту и лечилась вибрацией. Один раз она даже позвонила на радио «Довиру», чтобы там поставили песню со словами «недосказанность сказаний, недоигранность игрушек», но ее просьбу даже не озвучили в эфире, хотя, если судить по вежливому обращению с ней, Никитична могла, казалось бы, вполне на это рассчитывать.
А с компактом пришлось вскоре расстаться. Однажды, положив его себе под подушку в качестве снотворного, Никитична получила обратный эффект — мужской голос, поразительно похожий на тот тихий голос из ночного звонка, очень на этот раз громко и отчетливо пропел у Никитичны в голове: «Ну, где же вы, бляди, выручайте дядю!..», и Никитична поняла, что светлая вибрация не может исходить из куска пластмассы, искать надо в другом месте. Иногда, конечно, она могла плюнуть в покойницкую кастрюлю с борщом или снять трусы перед его дверью, чтобы показать зад, но в целом ей стало ясно, что все это какая-то плесень на ее существе, никак на него не воздействующая. Ни существу Никитичны не становилось хуже от ее поступков, ни существу покойника. Плесень воздействовала только на плесень, и Никитична смотрела на это с грустью. «Какая ж я тварь, — вздыхала она про себя, — какая жуть… и какого черта я здесь делаю, ведь я не принадлежу этому месту…» Вскоре это начали замечать и соседки по двору. Им было непонятно, почему Никитична однажды, увидев дохлую кошку, присела возле нее и минут пять гладила размякшее и теплое на июньской жаре тело, или почему Никитична больше не извиняется перед тем, как матюкнуться. Они не видели той вибрации, которая руководила поступками Никитичны, не слышали недосказанности сказаний, не чувствовали недоигранности игрушек. А Никитична со временем так прониклась всем этим, что у нее в комнате сдохла вся моль и радио перестало шипеть, самостоятельно укрепившись в чистоте сигнала.
И в конце концов Никитична дождалась. В один прекрасный день то ли покойник, то ли его жена, да бог с ними с обоими, в общем, кто-то из них поставил-таки заветный компакт, и божественная музыка снова заставила вибрировать фанерные перегородки ветхой коммунальной квартиры, а вместе с ними — и души ее обитателей. Никитична, стараясь запомнить, изо всех сил вслушивалась в непонятные слова: «… долго рисовали кровью, а потом водой смывали, на щеках остались пятна на дурацком карнавале…», но так ничего и не запомнила. Зато заветная вибрация била в ней фонтаном так, что даже стакан со вставной челюстью задрожал на тумбочке. Утерев слезы, Никитична пошла в туалет. Там было занято. «Да чтоб ты обосрался!» — в сердцах сказала Никитична так громко, чтобы было слышно и в туалете, и в покойницкой комнате, после чего, удовлетворенная, насколько это было возможно, поплелась обратно к себе.

Июнь 2005 г.





Хорош тем, что имеет удобный по интерфейсу форум ко всем публикациям,
что позволяет всем желающим их обсуждать и получать ответы от хозяина раздела.


Copyright © Кончеев (e-mail:  koncheev@ya.ru), 2015