Сурат «ЗА ПРЕДЕЛАМИ ИСТИНЫ»

Сурат

ЗА ПРЕДЕЛАМИ ИСТИНЫ
Юзерам объективной реальности посвящается…

Толчком к написанию этого текста послужил вопрос, чем Дхарма отличается от философии, а импульсом к возникновению этого вопроса стало осознание моего личного отношения к философии — оказалось, что оно весьма двойственное. Сейчас я полистал тетрадь, в которой все это пишу, и нашел в ней целый кусок на эту тему (иногда у меня щелкает в голове и я фиксирую эти лирические щелчки на бумаге):

«Философия представляет собой некий человеческий предел. За этим рубежом обрывается человек и начинается божественное. Именно поэтому мое отношение к философии двойственно. С одной стороны, я презираю это занятие как некий человеческий пережиток, но с другой стороны, будучи человеком, я не располагаю иной возможностью перестать им быть, поэтому и плачу всей своей жизнью за возможность философствования.

В настоящее время для меня медитация — это иллюзия отчуждения наблюдателя от объекта наблюдения, потому что я устал функционировать, ведь функционировать я могу только бессознательно. Следовательно, чтобы внести сознание в бытие, нужно оставить бытие и погрузиться в сознание.

Все, кто отрицает аскетизм, в действительности отрицают его идею, потому что аскетизм не есть цель, но лишь необходимое условие для полноценного ведения мирской жизни. Человек не имеет права заниматься мирскими делами, если не прошел предварительную стадию отречения от мира. Это касается прежде всего политической и культурной жизни, так как обычного человека нельзя уличить в занятии мирскими делами — это мирские дела занимаются им. Однако в политической и культурной сферах (что зачастую одно и то же) это недопустимо.

Абсолютная аскеза — это миф, потому что жизнь по определению есть противоположность изоляции и ограничению."

Можно даже подумать, будто человек способен выбирать себе мировоззрение. Но когда его сознание погружается в какую-либо концептуальную систему — будь то Джнана-Йога (к примеру) или другое Учение — и начинает в ней осваиваться, возникает старая, как мир, иллюзия господства. Точно так же, войдя в природу, человек провозгласил себя ее царем, но действительность не имеет ничего общего с такой картиной мира — человек в ней не более царь, чем кошка, пометившая известным образом «свою» территорию. И точно так же не следует обманываться иллюзией, будто сознание способно впитать в себя какое-либо Учение. Подобно губке, брошенной в море, оно пропитывается не Учением, но лишь его частью, а в действительности — это Учение впитывает в себя сознание, подчиняя его если и не своей воле (может ли быть воля у океана?), то, по меньшей мере, своим идеалам.

Все великие Учения (это следует подчеркнуть, потому что речь идет о духовном развитии человека, которое невозможно в рамках примитивной идеологии) бывают двух типов — рациональные и иррациональные. Понятия рациональности и иррациональности даже в этом случае весьма относительны. В их определении следует исходить из того факта, что разум — это инструмент человека, используемый человеком для самосохранения и саморазвития. То есть разум это еще не человек, но лишь его инструментальная часть. Именно часть — потому что, если определить ее как нечто отдельное от человека, от него вообще ничего не останется, так как он весь состоит из подобных инструментов, назначение которых — поддерживать целостность своего союза друг с другом и развивать этот союз как в целом, так и в каждом конкретном его фрагменте. Именно такое использование любого человеческого инструмента является рациональным. Однако человек слишком сложен, чтобы быть рациональным. Взращивать целостность — хлопотное занятие, в особенности, если эта целостность уже порядком нарушена. Поэтому подавляющее большинство людей являют собой воплощение феномена инструментальной диктатуры. В целях самосохранения человек передал большую часть власти над собой своему разуму, который не упустил случая этой властью воспользоваться. Разум стал паразитировать на человеке, используя его исключительно в своих личных интересах. Такой режим существования мы определяем как иррациональный.

Когда речь идет о самых великих Учениях, не следует забывать, что все они изначально были слугами разума точно так же, как некогда разум был слугой человека.

Выделяя Учения рациональные и иррациональные, мы обозначим первую группу термином «Дхарма», а вторую — термином «философия». Под Дхармой следует подразумевать те Учения, которые служат целостному развитию человека, а под философией — те, которые имеют своей целью собственное развитие. Разумеется, это не значит, что человек в состоянии использовать Дхарму. И Дхарма, и философия в одинаковой мере подчиняют себе человека, но власть Дхармы направлена ему на благо, а власть философии — на благо самой философии. Дхарма делает человека своим слугой, а философия — рабом. Положительная сторона философии заключается в том, что ее эволюция может доразвиться до той точки, когда она трансформируется в Дхарму и подарит своему рабу свободу.

Существование Дхармы определяется существованием общечеловеческих ценностей, тогда как существование философии определяется самой философией. Поэтому единственный реальный критерий, который позволяет отличить Дхарму от философии — это ценностный аспект, то есть «во имя чего» существует данное Учение.

Тот факт, что в море философии почти невозможно обнаружить хотя бы островок Дхармы, говорит о том, что современный человек успешно утратил связь со своими собственными ценностями. Наличие оных есть следствие опыта целостности человеческого существа, тогда как их отсутствие — верный признак того, что человек более не является человеком. Лишенный общечеловеческих ценностей, современный человек есть лишь часть самого себя. Именно по этой причине человек не в состоянии определять свои мотивации в пользу саморазвития, ибо это означает отказ от самого себя в позьзу неизвестного целого, частью которого якобы я являюсь, утратив при этом всякую с ним связь.

Дхарма — это искусное средство, благодаря которому часть человека отказывается от самой себя и своих личных интересов в пользу целого. Следовательно, источник Дхармы — целое, поэтому Дхарма всегда ограничена, тогда как источник философии — лишь часть целого, поэтому философия не знает никаких ограничений. Философия — это лишь поиск пути, поэтому философ свободен идти туда, куда ему заблагорассудится, ибо он все равно не знает дороги, и определенный род снобизма, характерного для современной философии, есть не что иное, как гордость своим невежеством. Ограниченность и органичность Дхармы в том и заключаются, что Дхарма — это непосредственное указание пути, на котором своеволие не имеет смысла, так как уводит в сторону.

Известно, что самый трудный вопрос для человека — это вопрос о мотивации его действий и существования. В рамках современной философии этот вопрос даже обрел статус некорректного и бестактного, потому что философия теряет смысл уже в самой попытке ответить на него. Дхарма никогда не дрогнет перед этим вопросом, ибо он служит ее собственным основанием. Краеугольный камень, который отвергла философия, стал во главе угла Дхармы, что символично. Это прежде всего значит, что философия — описательна, ее интересует ЧТО, тогда как Дхарма, имея своей целью выход за пределы описания, использует для этого другой рычаг - ЗАЧЕМ, а это смерть для любой философии (и Дхармы тоже, но она не боится смерти, ибо это ее цель). Следовательно, мы вывели универсальную формулу, согласно которой эволюционирует любое великое Учение: ЧТО помноженное на ЗАЧЕМ равно НИЧТО.

Ничто так не искажает мысль, как ее формулировка. Чтобы получше рассказать о некоторых методах Дхармы, я буду попросту использовать эти методы по их прямому назначению. Здесь в частности идет речь о методе лингвистической неопределенности, суть которого сводится к тому, чтобы выражать одну и ту же мысль различными формулировками, которые даже противоречат друг другу, ибо принадлежат различным лингвистическим потокам. Чтобы применить этот метод на практике, достаточно отказаться от использования в своей речи какого-либо определенного языка.

То, о чем мы ранее на философском языке говорили: «Дхарма существует на благо человеку, а философия — на благо самой себе», в устах мистика звучит несколько иначе — Дхарма служит Богу, тогда как философия служит человеку. Это вполне наглядный пример того, как две противоположные формулировки выражают одну и ту же мысль.

Предельная задача философии — стать Дхармой, тогда как предельная задача Дхармы — перестать быть ею. Именно поэтому метод лингвистической неопределенности немыслим в рамках философии и применяется исключительно как дхармическое средство. Основой философии служит язык, определенная сумма определенных символов с определенным значением и определенных алгоритмов, в соответствии с которыми эти символы можно использовать для коммуникации. Если такого языка нет, то ни о какой серьезной философии не может быть и речи. Что же касается Дхармы, то ее основой является ниспровержение языка, однако, поскольку это не представляется возможным за рамками языка, то выход за эти рамки осуществляется с помощью того, что находится у них внутри. А если учесть, что человек чаще всего даже не догадывается о существовании этих рамок, а о своем собственном существовании внутри них — тем более, ему достаточно лишь показать их, чтобы пробудить в нем волю к их трансцендированию. Достаточно пережить опыт ограниченности языка, чтобы потерять всякое желание использовать его не по назначению. Именно то обстоятельство, что люди нуждаются в языке не для того, чтобы общаться, а для того, чтобы в нем жить, и привело в рабочее состояние современную философию. А тот факт, что это не самое лучшее место жительства для человека, есть начало Дхармы.

Действительно, современная философия — это философия метаязыка. Когда объекты философии утрачивают свое значение, ее новым объектом становится она сама. Справедливо также и то, что когда субъект отрешается от объективности и замыкается на себе, это есть следствие кризиса субъекта. Кризис современной философии — это прежде всего кризис сознания, которое либо утратило, либо никогда не имело понятия о тех общечеловеческих ценностях, для реализации которых и была рождена философия. Именно наличие определенной ценностной структуры (в качестве скелета) внутри философской системы делает эту систему устойчивой и жизнеспособной. Современная философия — это декаданс, хотя и обладающий определенной долей романтизма, участь которого известна — это смерть. А философия перестает быть таковой, когда цель ее пути очевидна и предсказуема. Это можно сказать о Дхарме, но Дхарма ведет не к смерти, а от смерти, поэтому современная философия выходит из сферы определений, оказываясь в сфере клинических диагнозов и даже, может быть, некрологов. Стоя на заплесневелом надгробии, человек Дхармы может прочесть здесь что-нибудь вроде:

ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ СОВРЕМЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ

Никогда не будучи живой, она не имеет дат рождения и смерти.

Счастлив тот, кто читает эту надпись, ибо это — его могила,

и он сумел восстать из нее.

Значит ли это, что минувший 20-ый век не знал ни единого примера живой философии? Неужели среди любомудрствующих трупов не нашлось ни одного живого философа? Такой человек был, но его имя не Владимир Соловьев, не Жак Деррида и не Мераб Мамардашвили. Все эти люди были достойными сыновьями философии, но философ может считаться живым лишь в том случае, когда он является ее отцом. Не зря Диоген Лаэртский (историк) различал мудрецов и философов, ибо первые производили философию, а последних производила она. Более того, быть отцом философии вовсе не означало оставить после себя философское Учение. Мудрецы лишь давали начало мощному творческому импульсу, тогда как повиновались этому импульсу философы. Сократ, например, был настолько крут, что почитается первейшим среди всех греческих философов, не смотря на то, что после него не осталось чего почитать. Платон свидетельствует, что Сократ никогда ничего не утверждал и никого ни в чем не убеждал, но наоборот — вся его «философия» только в том и состояла, чтобы в диалоге с собеседником даже не разрушить, а всего лишь показать отсутствие оснований для его дискурса и той истины, которая служила ему опорой. Будь Сократ философом, его бы никогда не казнили, потому что общество нуждается в утверждениях. Внося в социум культуру психологического депрограммирования, Сократ оказался (или показался) слишком деструктивным для социума, и защитные механизмы последнего ликвидировали потенциальную опасность.

Законный вопрос — почему основопорложником европейской философии считается Декарт? Ответ — потому что он внес в философию точку опоры, безусловную (на его взгляд) определенность, от которой можно отталкиваться в своем философствовании. Обретя опору, европейская мысль встала на путь сомоутверждения, который нашел свой конец здесь и сейчас, потому что дураки будут всегда, и если есть возможность поставить точку, эту возможность необходимо реализовать немедленно.

Когда я сказал, что в 20-ом веке был человек, который, подобно Сократу, стал настоящим отцом философии, разумеется, я имел в виду Ошо.

Вполне возможно, что сопоставление этих двух имен не совсем корректно, ибо сфера влияния Сократа на социум ограничивалась Афинами, тогда как Ошо сумел еще при жизни ввести свою традицию депрограммирования везде, где только существует традиция письменности. Однажды Р. И. Попов выразился в том смысле, что после Ошо с человечеством может происходить все, что угодно — любая война, любое стихийное бедствие или глобальная катастрофа — и все это будет несоизмеримо с тем благом, потенциал которого открыл перед человечеством Ошо усилиями своей работы. В чем же эта работа заключалась?

Если говорить о философии, то ее традиционной целью всегда была истина. Разумеется, определить, что такое истина, не представляется возможным, так как это означало бы автоматическое достижение цели и конец философии, а жить любят все, даже если известно, что заканчивается это всегда одинаково. Поэтому путь философии — это путь последовательных утверждений, из чего вполне логически следует, что истина также должна представлять собой некое утверждение, но не обычное, а универсальное — всем утверждениям утверждение, чтобы стояло мертво и никакая зараза сдвинуть с места его не могла. Потому что истина должна быть непогрешимой — теоретически, разумеется.

Каждый новоиспеченный искатель истины попадает в мир, который достался ему по наследству от предшественников, братьев по поиску, а это значит, что от него уже не требуется делать какие-либо утверждения с целью постижения истины — достаточно лишь выбрать любое понравившееся из тысячи уже имеющихся, сказанных кем-то когда-то кому-то и, может быть, даже зачем-то. Философия более не в состоянии возникнуть на пустом месте, ибо сейчас нет большего дефицита, нежели пустое место. И проблемой современного философа более не является заполнение пустоты, а наоборот — наведение порядка в уже имеющемся концептуальном хаосе. Если когда-то невежество означало отсутствие знаний, теперь это означает отсутствие понимания этих знаний. Это объясняется тем, что приобретение знания автоматически гарантирует и его понимание, тогда как в ситуации изначального обладания знанием гарантируется не столько понимание, сколько его иллюзия.

Современный человек только потому и не умеет мыслить, что он мыслит не свои, а доставшиеся ему в наследство и помимо его воли идеи. В конечном счете, умение мыслить есть не что иное, как способность понимать самого себя. Аналогичным образом, умение не мыслить присуще лишь тем, кто, помимо себя, способны понимать также и других. Нельзя постичь чужие мысли, если нет свободы от своих собственных, поэтому философ всегда ограничен своей истиной, тогда как человек Дхармы находится за ее пределами.

Известно, что Ошо не сделал ни одного утверждения, которое бы впоследствии не опроверг другим, противоположным утверждением. Каждый, кому посчастливилось посетить хотя бы одну его лекцию, обретал проблеск понимания, но через месяц от понимания ничего не оставалось — люди не знали, что и думать, что и являлось практической целью «философии» Ошо.

Теряя свое значение, слова обесцениваются. Человеческий ум устроен так, чтобы не вкладывать энергию в то, что не представляется ему важным и значимым. Используя этот принцип, Ошо выводил сознание своих учеников за пределы их интеллекта.

Подобная утонченность и искусность методов Дхармы объясняется прежде всего высотой и кажущейся недосягаемостью их предназначения, которое никоим образом не ограничено отдельными лицами, но имеет в виду всеобщую, абсолютную реализацию. С этим идеалом так трудно согласиться именно потому, что он воспринимается в качестве идеала. Но эзотерические истины по определению не могут быть изначально понятными и удобоваримыми для ума.

Известно, что всем Учениям присущи как экзотерический (внешний), так и эзотерический (внутренний) аспекты. Экзотерическое толкование того, что такое эзотерика, преподносит ее в виде некоего секретного знания, которое специально оберегается своими жрецами от случайного взгляда прохожих и тех, кто ищет Силу, обладая при этом нечистым сердцем. Эзотерическое же толкование исходит из того, что все это чепуха. Знание существует вовсе не для того, чтобы его прятать — если человеку и следует что-то скрывать, то только свое невежество.

Эзотерика — это то, что недоступно плоскому пониманию. То, что остается тайной, даже будучи высказанным.

В буддийской Дхарме нет понятий внешнего и эзотерического — там есть понятия малой (Хинаяна) и великой (Махаяна) «колесниц» соответственно. Иными словами, все, что ясно и понятно при первом знакомстве с Буддизмом, это Хинаяна, тогда как все, чего разум не в состоянии понять и принять, называется Махаяна.

Идея абсолютной реализации относится к классу эзотерических истин Махаяны. Следовательно, проблема не в ее резко выраженном утопическом характере, а в том, что она попросту неясна. Суть абсолютной реализации в том, чтобы просветление сознания не ограничивалось ни отдельно взятыми личностями, ни человечеством в целом, ибо как один человек есть лишь малый атом человечества, так и человечество есть не более, чем пылинка во вселенной. Поэтому с точки зрения Махаяны, просветление одного человека не имеет решительно никакого значения — в количественном смысле это настолько ничтожный феномен, что им можно пренебречь.

Просветление разумных существ в этом смысле вообще не представляется важным, ибо их процент во вселенной слишком мал, чтобы его можно было иметь в виду. То же самое можно сказать и о живых существах, не обладающих разумом — они не более, чем тонкий налет шевелящейся плесени на монументе неорганического тела вселенной.

Именно пробуждение неорганической природы и является истинной целью Дхармы, ведь мир камней и минералов гораздо более погряз в эгоизме, нежели человек может себе это вообразить. Чтобы это не звучало эксцентрично, следует указать, что эгоизм есть не столько качество сознания, сколько организационный принцип существования, суть которого заключается в замкнутой на самой себе ограниченности функционирования. Нет ничего более ограниченного, чем неорганическая природа, поэтому все услия в распространении Дхармы следует направить именно в эту область. По большому счету, растрачивать Дхарму на человека даже неэкономично, так как он представляет собой достаточно подвижную и восприимчивую систему, которая в состоянии сама справиться с собственным просветлением, особенно если учесть тот факт, что у нее нет другого выхода. Если качеством пробужденного сознания будут обладать земля и небо, между которыми ютится человечество, то каждый новорожденный с непросветленным умом, не будучи в состоянии противостоять светоносному насилию среды, будет обречен на просветление точно так же, как на половое созревание и появление юношеских прыщей.

Разумеется, при постановке столь глобальных задач перед нами не может не возникнуть вопрос о методологии их разрешения. Ведь не следует упускать из виду, что цель просветления неорганической вселенной стоит не перед этой вселенной, а перед человеком, быть может, даже одним-единственным. Глупо тешить себя иллюзиями, что человечество возьмется решать эту задачу коллективно, потому что в настоящий момент человечеству, похоже, вообще ни до чего нет дела. Единственный выход — попытаться справиться с проблемой индивидуально.

Методологическим подкреплением в решении этой задачи может послужить такая наука, как хаософия. Занимаясь изучением инфраупорядоченных структур, хаософия вынуждена действовать методом внедрения сознания в эти структуры. Как явственно следует из положений квантовой теории, изучить хаос таким способом совершенно невозможно, потому что принципы организации инструментов наблюдения и объектов этого наблюдения не столько различны, сколько градуально противоположны. Следовательно, в этом случае воздействие инструментов наблюдения на наблюдаемый объект чревато не искажением этого объекта, но его радикальной трансформацией. Так как объектом изучения хаософии является хаос, структура с минимальной степенью порядка, а инструментом его наблюдения — сознание, высшая форма упорядоченности, то методы хаософских исследований обречены на качественное изменение сознания исследователя, вплоть до перевода его в неорганическую форму, равно как и на трансформацию этой формы из первоначального хаотического состояния в высшей степени упорядоченную (космическую) структуру. В конце концов, чтобы трансформировать хаос в космос, его достаточно лишь понять.

Учитывая тот факт, что хаософские исследования и их результаты до сих пор проводились в рамках засекреченных военных и государственных программ (советская наука, подобно древним системам, свято исповедовала принципы эзотеризма), нет никакой возможности делать достоверные выводы о характере этой работы и степени ее успешности, равно как и о том, проводилась ли она вообще. В пределах настоящего очерка мы будем исходить из того, что ничто не возникает на пустом месте, поэтому к дошедшей до нас информации рекомендуется относиться если и не с полным доверием, то, по меньшей мере, со вниманием.

В свое время ходило множество самых разнообразных слухов о деятельности закрытых лабораторий, в которых проводились опыты по проверке и установлению основных принципов хаософии. Большинство этих историй носят откровенно эпатажный характер, что, безусловно, свидетельствует об их мифологическом происхождении. Такова, например, история об одном сотруднике такой лаборатории, который в ходе экспериментов умудрился полностью понять свою жену в частности и устройство женской логики вообще, что в качестве обратной реакции по нелокальным каналам моментально вызвало всплеск движения феминисток на загнивающем Западе. Гораздо большего доверия заслуживают слухи о тех экспериментах, которые были нацелены на победу в холодной войне путем внедрения коммунистического сознания в подкорковые области американских и западноевропейских обывателей. Для достижения этой цели группа сотрудников поставила себе целью вникнуть в суть буржуазного сознания, но эксперимент не увенчался успехом, а точнее — полностью провалился, по причине недостаточно качественного отбора в группу экспериментаторов — большинство ученых были евреями и, действительно, после распада СССР эмигрировали в Израиль. Это свидетельствует о том, что коммунистическое сознание не обладает реальной силой воздействия на объективную реальность, если подсознание при этом остается мелкобуржуазным.

Но если в достоверности даже этой истории еще можно сомневаться, то достоверность следующего факта подкреплена документально и автор настоящего очерка имел возможность ознакомиться с этим документом лично. Речь идет о теперь уже вполне известной истории о так называемой «январской передаче», суть которой сводится к тому, что 19 января 1990 года коллектив одной группы по экспериментальным исследованиям хаософии и клинической астропсихиатрии вышел на связь с духом Елены Петровны Блаватской.

История этого эксперимента такова. В 1984 году в игреньскую психиатрическую лечебницу поступил некий Васютин В. В., токарь днепропетровского Южмаша, с диагнозом «маниакальный бред на почве 7Б». Больной был абсолютно здоровым человеком, если не считать того, что каждую ночь с субботы на воскресенье (впоследствии этот порядок был нарушен очередным хирургическим вмешательством) начинал отождествлять себя с личностью великой русской ясновидящей (уроженкой Екатеринослава, ныне — Днепропетровска) Елены Петровны Блаватской. Поражающая врачей и пациентов своей логикой и одухотворенностью мания бреда, как это было определено в истории болезни, оказалась не в состоянии удержаться в рамках больничного социума — о странном «больном» узнали «наверху» и вскоре он был конфискован для хаософских экспериментов. А в памятный день — 19 января 1990 года — произошла печально известная «январская передача» от Елены Петровны Блаватской или Е. П. Б., как предпочитал себя называть Васютин. Я не имею никакой возможности цитировать текст ее обращения к советским ученым, но в моих силах более или менее адекватно передать его смысл. После кратких и, на мой взгляд, не вполне вразумительных комментариев к достижениям советской науки за последнее десятилетие (академика Сахарова, например, Е. П. Б. упорно называла «ангелом четвертой церкви») в качестве вступления, Елена Петровна перешла непосредственно к делу. Подчеркнув, что она говорит не от своего имени, но выражает позицию всей Шамбалы, Е. П. Б. заявила, что в ближайшие 50 (пятьдесят) лет ожидается кризис как в практической хаософии, так и в потенциальных перспективах человеческой эволюции. Е. П. Б. с сожалением признала реальность слухов об энергетическом банкротстве Шамбалы и, выражая официальную точку зрения Высшего совета Дхиан-Коганов и Соборной Палаты Махатм, поставила представителей советской науки (как наиболее перспективных представителей наиболее перспективной науки, которая следует наиболее перспективным путем диалектического материализма) в известность, что если в ближайшие 50 (пятьдесят) лет на Земле не произойдет глобальной саторизации массового сознания (проще говоря, достижение динамического аспекта Нирваны 80 %-ми земного населения), то по истечению этого срока, приблизительно к 2040-му году, вступит в силу обратный процесс глобального Светопреставления.

К сожалению, созданный по горячим следам «январской передачи» Комитет по Предотвращению Конца Света (КпПКС) просуществовал недолго. Распад СССР кастрировал финансовую поддержку научной работы подобного рода, переложив борьбу с грядущим Армагеддоном с плеч государства на произвол случая и добрую волю отдельно взятых энтузиастов. Группы таких энтузиастов стихийно создавались то тут, то там, но это почти никогда не имело реального воздействия на засилие мировой энтропии. Помимо прочих, здесь можно выделить деятельность «Бердянской группы экспериментальной адвайтотерапии им. Рамеша С. Балсекара», которая проводила целые серии субъективных исследований под руководством старшего научного сотрудника С. Й. Камала. Путем выслушивания многочасовых лекций последнего эти молодые люди останавливали у себя внутренний диалог, а в ряде случаев даже бросали курить. В это же самое время (конец 20-го — начало 21-го ст.) начала свою героическую работу по прополке собственного мышления от концептуальных сорняков группа аматоров, известная как «Ш2Л» (сокращение девиза тольтекской конференции «Шаманы — людям»), под руководством А. Клейна. Ударив по сознанию платоновской диалектикой, эти активисты дошли до того, что сконструировали собственными силами так называемую «Бодхисаттвическую сеть» — универсальный инструмент для ловли человеков в киберпространстве. Единственным и, к сожалению, главным недостатком «БодхиNet'a» было то, что с его помощью ловились именно человеки, т. е. представители 0,0001 % земного населения. Сотрудники уже вышеупомянутой «Бердянской группы» выдвинули смелую гипотезу о том, что человек — вид, занесенный на планету извне, настолько он отличается от предположительного аборигена Земли, которого исследователи предложили условно именовать как «человещь», ибо это имя дает исчерпывающую характеристику указанному объекту. В отличие от человека, человещь обладает кардинально иной системой управления. Если у человека доступ к управлению находится внутри, то человещь представляет собой конструкцию, как бы вывернутую наизнанку. В сущности, здесь даже нельзя говорить об управлении — все телодвижения человещи определяются совершенно случайным воздействием на ее внешнюю панель управления других человещей, сталкиваясь с которыми, она получает все новые, часто противоречащие друг другу, импульсы к поведенческой активности.

Среди подавляющего меньшинства исследователей до сих пор в ходу весьма эксцентричная гипотеза о возможности превращения человещи в человека. Суть этой гипотезы в том, что человещь якобы тоже должна обладать внутренней панелью управления, которую можно задействовать лишь в случае отключения внешней панели. Откровенная фантастичность такого предположения не позволяет рассматривать его сколько-нибудь серьезно, ибо совершенно ясно, что все эти гипотезы — не более, чем плоды отчаянных попыток найти выход из зловещей перспективы Апокалипсиса. Из реального положения вещей явственно следует, что процентное соотношение человеков и человещей на планете не позволяет рассматривать первых как действительную силу и как силу вообще, и уж тем более — фантазировать на тему применения этой несуществующей силы.

Большая часть ученых полностью отдает себе отчет в том, что в 2040-ом году наступит Конец Света, и воспринимает это как неоспоримый факт, а то обстоятельство, что никто из них не слагает оружия в борьбе с этим фактом, одни объясняют тем, что, кроме этого, им нечего больше делать, а другие предпочитают воздерживаться от комментариев.

Не надо забывать, что на протяжении последних пяти тысяч лет многие видные ученые неоднократно пытались вывести из человещи человека. С этой целью они создавали различные социальные программы, но, попав в руки человещей, эти программы неизменно портились и все до единого приходили в нерабочее состояние, т. е. превращались в религии. Воздействие этих испорченных программ на бытие человещей оказывалось совершенно противоположным ожидаемому — многократное усиление вещности человещей и уменьшение их потенциальной вечности только приблизило дату грядущего Светопреставления, в результате чего большинство серьезных исследователей вообще отказалось от работы с человещами.

Так выдающийся русский исследователь-атманолог Роман Макаров, который в начале 20-го века, спасаясь от назревающей революции, эмигрировал в Индию и даже стал там известен как великий индийский (?!) святой (правда, под другим именем), разработал достаточно стройную и убедительную теорию Божественной Шизофрении. Известно, что в некоторых случаях этого заболевания фрагменты раздробленной психики шизофреника начинают действовать как самостоятельные сущности и невообразимым способом, ценой лишь своих «личных» усилий, умудряются восстановить целостность сознания заново. Сопоставив эти факты с традиционной теорией Майи, Роман Макаров откорректировал индуистскую доктрину, внеся в нее существенные дополнения. Действительно, признал он, вся объективная вселенная есть не более, чем сон Бога, а сны быват разные. Судя по всему, пришел к выводу Макаров, Бога мучают кошмары. А если учесть, что они мучают Его уже довольно продолжительное время, это может говорить только о том, что Он серьезно и психически болен. Проанализировав результаты проведенных произвольным образом наблюдений разворачивающегося вокруг нас то вялотекущего, то буйного божественного бреда, не составит особого труда поставить диагноз — шизофрения. Далее Макаров заявил, что точно так же, как и обычных шизофреников нельзя вылечить, так и Богу глупо надеяться на помощь извне, тем более, что для Него никакого «извне» не существует. Следовательно, лишь мы, фрагменты Его больного сознания, способны восстановить Его целостность и превратить хаос в космос. Как и следовало ожидать, человещи оценили оригинальность творческой мысли Макарова и возвели его в ранг божественных аватаров, а методологические разработки превратили в религию.

Но это — пример образцовой искренности со стороны исследователя по отношению к человещам. В остальных случаях ученые шли на всевозможные ухищрения, чтобы заинтересовать человещей в том, что даже теоретически не может представлять для них интереса. В качестве награды за участие в экспериментах провозглашалось то Царствие Небесное, то освобождение от Колеса Сансары. И, конечно, все эти дхармические средства со временем также закостенели в рамках религий, что ни к чему хорошему привести не могло. Половина земного населения была запугана адскими муками, тогда как другая половина с унылой тоской взирала на перспективу бесконечных перевоплощений. Разумеется, тут массы не были полностью обмануты, ибо феномен реинкарнации (впрочем, как и Царствие Небесное) действительно имеет место, хотя это и не мешает его извращенному пониманию. Если мы хотим внести ясность в эту запутанную проблему, нам следует понять, каким образом она стала в одних случаях совершенно непонятой, а в других — совершенно непонятной. Суть этого фундаментального непонимания заключается в пагубной привычке мышления проецировать качества материи на дух или нематериальные объекты. Здесь следует иметь в виду, что хотя материя (форма) и дух (содержание) не существуют отдельно друг от друга, это вовсе не значит, что они представляют собой одно и то же. Материальная форма всегда конкретна, тогда как ее дух вполне абстрактен для того, чтобы быть свободным от этой конкретной формы, ибо в случае ее уничтожения он может быть выражен с помощью другой конкретной формы, которая в достаточной мере повторяет первоначальную форму, чтобы соответствовать своему назначению. Это обстоятельство объясняет тот факт, что в случае реинкарнации духа не наблюдается идентичности между его предыдущим и последующим носителями. Как гласит древняя китайская мудрость: «Достаточно, чтобы слова выражали смысл» — а для этого им вовсе не обязательно быть одинаковыми.

Специально для тех, кто обиделся на мое обещание внести ясность в идею реинкарнации, так как я все испортил пошлым словом «дух» из метафизического лексикона, я скажу, что сделал это специально. Дело в том, что все непонятное, что содержит в себе эта идея, происходит от языка. Употребление одного-единственного некорректного термина, подобно капле дегтя в бочке меда, способно превратить понимание любой идеи в отталкивающее и вызывающее ментальную тошноту занятие.

Если в вышеизложенных рассуждениях слово «дух» заменить термином «информация», вы будете изумлены, как легко все встанет на свои места.

Действительно, суть реинкарнации сводится к тому, что информацию нельзя уничтожить до тех пор, пока не уничтожены все ее потенциальные носители. А неверное понимание идеи реинкарнации в том и состоит, что принято полагать, будто любая информация должна существовать вечно, а также — будто информация в один конкретный момент может обладать только одним конкретным носителем. В действительности все обстоит иначе.

Начнем с того, что судьба информации определяется ее смысловым содержанием и объективной ценностью этого содержания. Каждый из нас в состоянии генерировать информацию — мы можем высказывать свои мысли или даже писать книги, но судьба этой информации напрямую зависит от того, насколько эти мысли или книги нужны другим людям, востребованы ими. В исключительных случаях носитель информации способен сам определить ее судьбу — писатель может сжечь свою книгу, мыслитель может промолчать, а йогин — раствориться в Нирване.

Чем выше ценность информации, тем выше ее тираж. В тибетской традиции великие ламы никогда не ограничиваются одиночным перевоплощением, а на Западе каждый второй мистик считает себя инкарнацией Гурджиева. В буддийском каноне также зафиксированы слова Будды о своей способности воплощать себя в миллионах форм.

Это значит также и обратное — один человек способен быть инкарнацией сразу нескольких личностей точно так же, как и под обложкой одной книги можно собрать несколько произведений совершенно разных авторов. Из этого следует и то, что процесс реинкарнации не есть промежуточное звено между смертью одного человека и рождением другого — реинкарнация возможна даже если оба они живы. Это, однако, не значит, что реинкарнация происходит с нами ежесекундно — отнюдь нет. У нас слишком завышенные представления о своей способности воспринимать информацию, и в действительности большая часть земного населения совершенно свободна от круговорота рождений и смертей — эти человещи не несут в себе никакой информации вообще, следовательно, о них никак нельзя сказать, что они рождаются или умирают.

В свете информационной интерпретации перевоплощения также становится ясным ответ на вопрос, почему инкарнации великих учителей прошлого не рождаются сразу просветленными? Просветление — это качество сознания, т. е. носителя информации, тогда как сама информация может быть лишь алгоритмом, следуя которому, ее носитель сможет реализовать в себе этот потенциал. Отсутствие сознания при рождении мешает восприятию этого алгоритма или самопознанию, поэтому для полной «перезагрузки» требуется определенный срок.

Вышеизложенная трактовка реинкарнации возникла в моем уме в результате одного забавного случая. Существует такая компьютерная программа — «Лингвоанализатор». Работает она весьма конкретно. Вы даете ей свой текст, а она в качестве результата сообщает вам, с кем из классических авторов ваш текст сроден по стилистике и — что самое главное! — по смыслу. Это значит, что машина уже обработала энное количество русской литературы, присваивая каждому произведению определенный математический код, который является результатом анализа текста на предмет наиболее часто используемых в нем слов и их комбинаций. А смысл (дух) текста, как это ни обидно звучит, напрямую зависит от слов и словосочетаний. Поэтому, обработав ваш текст и присвоив ему соответствующий код, «Лингвоанализатор» легко находит в своем архиве другой код, наиболее приближенный по значению к вашему, и — результат налицо. Я подсовывал дьявольской машине то один текст, то другой, но каждый раз вердикт был неизменен — моя стилистико-смысловая оринтация на 60—70 % совпадала с произведениями русского классика философской прозы Одоевского. Когда я прочел некоторые из них, моему изумлению не было предела — у меня возникло явственное ощущение, что родись я в ту эпоху и будь я обусловлен ею и ее культурой, я написал бы в точности то же самое!

Но каково бы ни было мое потрясение, я, тем не менее, не пришел к выводу, что в свой прошлой жизни был Одоевским. Вспомните, пожалуйста, еще раз Будду и его слова о том, что поскольку не существует никакого постоянного я, то не существует и перевоплощения этого я.

Смысл перевоплощения не в том, кем вы были в прошлой жизни, а в том, чьей инкарнацией вы являетесь в настоящем.

Именно поэтому буддизм Махаяны не ставит своей целью освобождение от метемпсихоза, ибо не видит в этом проблемы, но и наоборот — методология махаянских практик направлена именно на то, чтобы гармонизировать личностную информацию согласно Дхарме и растиражировать ее в таком количестве экземпляров, насколько это позволяет ситуация и личные возможности. Это напоминает рассылку антивирусных и других в той же мере полезных программ по Интернету — если вы делаете это, то лично вам и вашему компьютеру от этого нет ощутимой пользы, но киберпространство в целом становится чище. А с тех пор, как у человека появилась восьмая чакра — персональный компьютер, подключенный к Интернету — ему следует заботится и об этой сфере своей жизни, так как киберпространство стало гораздо более насущной и обитаемой реальностью, нежели всевозможные астральные, а иногда даже и физический, планы.

Говоря о чакрах, не совсем корректно указывать их нумерацию и общее количество, потому что чакры представляют собой очень часто скорее возможность, нежели реальность. У большинства людей количество чакр не превышает одной или двух, и неграмотно говорить, что остальные незадействованы — их попросту нет. У подавляющего большинства мужчин, например, начисто отсутствует анахата, потому что ее наличие вовсе не гарантируется наличием грудной клетки. Сердце — это всего лишь место, где можно создатьанахату, равно как и берег реки не есть город, но лишь место, где его удобно и целесообразно построить. Не на каждом берегу строят города и не в каждой груди рождается любовь. Чакры ограничены функционально, но никак не локально — можно ведь создать анахату и в заднице, но это равносильно тому, как если построить город в пустыне. Чакра есть результат использования условий, но не условия сами по себе.

Поэтому вообще глупо рассматривать Дхарму в качестве средства уничтожения - для этого не нужны никакие Учения, все и так разваливается на части в силу особенностей собственного устройства. Самый простой способ самоубийства, равно как и убийства, это бездействие. Дхарма же предназначена для жизни и созидания, и если иногда она выглядит деструктивно, то не более, чем может казаться деструктивным хирургическое вмешательство. Удаление раковой опухоли можно рассматривать как нарушение целостности организма, но ограниченность такой точки зрения не нуждается в объяснении.

Жизнь в соответствии с Дхармой приносит силу, а сила побуждает к действиям, поэтому если вы чувствуете противоречие между целью каких-то Учений и своими собственными устремлениями, это не потому, что ваши цели лучше вам подходят, а потому что у вас нет силы для их трансцендирования. Говоря о целях той или иной Дхармы, люди часто заблуждаются, полагая, что все эти цели одинаковы. Но также неправы и те, кто, видя разницу между ними, утверждают одну Дхарму и смешивают с дерьмом другую. Важно не то, куда ведет Дхарма, а откуда. Когда ребенок умирает на помойке, не имеет особого значения, где обеспечить ему нормальное существование — в русском детдоме или в американской обеспеченной семье. Точно так же и различные Дхармы существуют не для конфликтов между своими приверженцами, а для упорядочивания мирового хаоса, как индивидуального, так и коллективного. Из этого следует, что Дхарма, как и аспирин, предназначена для внутреннего употребления.

Этот обзор дхармических задач (дхармических проблем не бывает — они существуют в области философии, но трансформируются в задачи, когда философия трансформируется в Дхарму) будет явно неполным, если мы не рассмотрим еще одну точку зрения — точку зрения мистиков. В противоположность оккультистам, которые решают задачи по превращению хаоса в космос, мистики довольно равнодушно созерцают процессы реактивного возрастания вселенской энтропии. Точно так же, как оккультистам чужды какие-либо проблемы, мистикам чужды и какие-либо задачи. Причина этому в том, что они рассматривают окружающий нас хаосмос (термин Джеймса Джойса) в качестве точно такой же искусственной реальности, как и вышеупомянутое киберпространство. Точно так же, как многим обывателям чужды идеи по очищению Интернета от порнографии, нарушения авторских прав, хулиганства хакеров и спама, потому что они попросту никогда не «бывают» в Интернете, так и мистикам чужды идеи преобразования окружающего нас мира в лучшую сторону, потому что они никогда этим миром не пользуются. В результате какого-то сбоя эти люди оказались среди нас, юзеров объективной реальности, и с этим ничего не поделаешь — нам нужно лишь перетерпеть друг друга. Тем не менее, мистики остаются людьми Дхармы, потому что мистицизм есть ее первая ступень, которую невозможно перепрыгнуть на пути к оккультизму.

Нельзя изменить реальность, находясь внутри нее, и очень трудно возвратиться к жизни в этой реальности, если однажды вышел за ее пределы. В этом и состоит опасность трансценденции — опасность превратиться в мистика, но без трансценденции мы не можем пользоваться реальностью и начинаем в ней жить, теряя человеческое лицо и превращаясь в человещь. Как уже было сказано, человещь — это существо, идущее путем себе подобных, тогда как человек проходит путь своей собственной судьбы. Поэтому глупо сравнивать различные перспективы, оценивая, какая из них лучше или хуже, но следует найти свою собственную судьбу, которая и есть главный определитель единственно правильной перспективы, и следовать ей до самого конца, если таковой предусмотрен и существует. А плохих судеб — не бывает.

Июнь, 2003 г.